Танец масок - стр. 43
Схема-рыба тем временем закончилась, вопросов у учеников, как обычно, не нашлось. Преподавать в Дэриморе вообще было легко: только одна проблема – подготовить учеников к выпускным экзаменам у самого императора. В остальное время действовал постулат «преподаватель всегда прав». Фрида могла бы дать список древних глаголов на зубрёжку – и это было бы нормально. А тех, кто не вызубрил, на следующей неделе отправить к директору для наказания. Учителя на уроке не принято было спрашивать, у соседа – не принято списывать. Иной раз Фрида задавалась вопросом: её ученики вообще живые? Живые, конечно, но чтобы расшевелить их требовалось много сил и смекалки. А уж объяснить детям, что она приветствует вопросы на своих уроках, а ошибки в процессе обучения – это нормально… У Фриды такое получалось редко. Она сама прошла похожую школу, когда за вздох не вовремя наказывали палкой по пальцам. Прошла, ненавидела и не хотела превращать свои занятие в её подобие.
Прошелестев юбками, Фрида прошла к креслу у окна. На узком подоконнике стояли песочные часы – Фрида перевернула их и предупредила:
– У вас ровно полчаса. Приступайте.
Мальчики дружно заскрипели перьями – за остаток урока им предстояло написать своё мнение по изученному отрывку батальной поэмы. Фрида постаралась выбрать именно её – во-первых, битв и героизма там в достатке, а мальчикам это должно нравиться; во-вторых, в ней было полно интересных глагольных форм. К тому же, тренировка письма на фейрийском ещё никому не вредила.
Фрида смотрела на класс: десять мальчиков за одноместными партами, все одинаковые до невозможности – и парты, и мальчики. Парты – дерево, Фрида чувствовала его даже сейчас: с юга, лес под Бэнтиромом. Мальчики – со всей империи, с одинаково постриженными «под горшок» волосами (цвет был, правда, разный – уже хоть что-то), в одинаковых беленьких рубашках, чёрных брюках, с шейными платками, тоже чёрными, и в синих приталенных пиджаках. Последние Фрида разрешала на своих уроках снимать – как дети вообще могли сидеть и учиться поздней весной в стольких слоях одежды, она не понимала. Впрочем, Фрида и сама себе напоминала луковицу: рубашка, нижняя плотная юбка, корсет (лёгкий, эластичный – Фрида ненавидела жёсткие и тугие), платье с длинными рукавами и глухим воротом под горло. Даже ей иногда хотелось использовать конспекты как веер.
В углу класса, у камина, сейчас закрытого решёткой, сидела в кресле Мэри и клевала носом над вышивкой. Ей было скучно, и Фрида искренне не завидовала камеристке. Язык фейри её нисколько не интересовал, вышивка тоже, но приходилось полдня сидеть вот так, зевать, смотреть в окно да делать пару стежков в час. И впрямь бедняга.