Танец алого и золотого - стр. 31

Ли Лунмин рожает девочку, но появление на свет этого ребёнка никому не приносит счастья. Бай Хэпин пропадает вместе с женой и дочерью, бросив учеников и школу и оставив за собой реку несуразных слухов. Кто-то полагает, что дитя великого мастера родилось мёртвым, и прославленный заклинатель жаждет скрыть, что наказан волею судьбы и Небес. Кто-то, что ребёнок оказался подлежащим уничтожению чудовищем, потому что связь учителя и ученицы порочна и неугодна богам. Кто-то, что шимэй Ли умерла при родах, как и младенец, и Бай Хэпин убежал и спрятался, чтобы воскресить их при помощи тёмной энергии, что он уже давно не следует праведному пути.

Однако все злые языки, так или иначе, сходятся в одном: отныне и впредь мастер Бай никогда не покажется людям. И лишь я, учитель, шисюн Ян, Цянь Синъюнь да целители, что помогали роженице в тот день, знаем правду, которую прочие не желают слышать.

А правда такова, что дать жизнь для Ли Лунмин, когда-то терявшей целостность души и тела, оказалось непосильно, и она, в раз утратив годы совершенствования в момент рождения малышки, впала в сон и рискует никогда не проснуться. Ученик Бай Хэпина, Бог Молний Хэ Лунван, укрывает наставника и его семью в самих Небесных Чертогах, потому что лишь там у Ли Лунмин есть возможность сохранить оставшиеся духовные и жизненные силы. Но не вылечится. Небеса лишь позволяют огоньку жизни в ней теплиться, но что-то должно заставить его разгореться.

Я устало тру лицо – не спала свыше пяти дней.

- Открой письмо, - мальчик в бамбуковой шляпе выплывает из ниоткуда и тычет в лежащее на столе послание от Чжао Цыяня, что я сегодня получила. Неудивительно, что преследующий меня кошмар явился именно сейчас, в очередную ночь без сна.

Я разворачиваю бумагу. Прочитав единожды, я недоверчиво перечитываю письмо ещё три раза, цепляясь за несколько фраз: «У твоей проблемы есть решение», «Пилюля бессмертия» и «я знаю, где её можно достать».

***

Под ногами перекатывается опавшая листва, мокрая и продырявленная временем. Солнце, однако же, светит поразительно ярко, и я натягиваю бамбуковую шляпу пониже, так, что мой взгляд из-под неё должен напоминать устрашающий взор какой-нибудь жуткой твари-убийцы. Возвышающийся лес – определённо тот самый, который Чжао Цыянь упоминал в своём письме, ибо только в лисьем лесу может быть одновременно так красиво и так потусторонне.

Подхватив с земли несколько жёлтых листов, я подбрасываю их вверх, чтобы они опали на меня дождём.

- Развлекаешься?

Спешно отряхнув ладони, я замечаю ожидающего меня Чжао Цыяня. Тёмный заклинатель прислоняется к дереву, сложив руки на груди и постукивая стопой по стволу так, будто хлопает ногой моему представлению. Содрав с ветки один лист, он крутит его в пальцах – и тот распадается в пыль.