Танцы на мятых простынях - стр. 9
Но это будет потом. А пока я выгибаюсь в пояснице и кричу, ловя запретный, порочный оргазм, а потом позволяю брату перевернуть меня на живот и вколотиться в мою хлюпающую смазкой щель с новой силой.
Так лучше. Так я, по крайней мере, не вижу его лица и могу хотя бы на мгновение представить, что это не мой брат, а какой-то другой мужчина...
Хотя – кого я сейчас обманываю, гребанная идиотка? Невозможно ни с чем и ни с кем перепутать эти сильные руки, это рваное дыхание, этот пьяный запах пота, наполнивший все пространство вокруг.
Влад двигается надо мной, словно танцует какой-то древний ритуальный танец и одновременно зверем разрывает свою добычу: жадно, требовательно, быстро. Крепкие ритмичные удары бедрами, болезненное трение влажной кожи, моя хлюпающая смазкой щель, его бьющаяся в мои напряженные ягодицы мошонка. Он рычит и сильно кусает мою спину, я кричу и выгибаюсь под ним, мечтая, чтобы это поскорее кончилось и одновременно никогда не заканчивалось.
Мне никогда ни с кем не было так... так охуенно.
Я признаю это с ужасом.
Но еще бы: никто не знает меня и мое тело так хорошо. Даже Саша не научился ничему подобному за два года близких отношений. А Влад делает это так запросто, так горячо, красиво и естественно, словно мы рождены, чтобы заниматься друг с другом сексом.
Брат выбивает из меня второй оргазм, вгрызается мне в холку, как лев в антилопу, выдергивает член и лихорадочно дрочит, через несколько мгновений кончая мне на спину. Сперма выстреливает густой упругой струей и скапливается теплой влагой в ямочке между ягодицами и двумя половинками спины. Только тут, окончательно задохнувшись, я наконец ощущаю, как до ссадин натерлись о жесткий пол возбужденные соски, как болят все кости и мышцы, понимаю, что на коже останутся следы его зубов и что я сама расцарапала себе ладони ногтями, пока до боли сжимала кулаки...
Влад быстро отстраняется и встает с пола. Я слышу, как он начинает торопливо одеваться. Вжикает молния ширинки на его джинсах. Шлепают по полу босые ноги. Потом он садится на пол, скрестив ноги по-турецки. Я все еще лежу на животе, потому что мне стыдно подняться и показать ему обнаженную грудь и растекшийся от слез и страсти макияж.
– Хуево, – говорит наконец мой брат – громко и как будто бы не мне лично, а просто в пространство.
– Хуево, – соглашаюсь я тихим надломленным голосом. – Отвернись, пожалуйста, мне тоже нужно одеться.
Влад усмехается, но отворачивается, и тогда я поспешно вскакиваю с пола и принимаюсь искать свои трусики.
– Вон они, – мужчина указывает мне на жалкий клочок ткани.