Танцуя среди звёзд. Книга 1. Танго Предтеч - стр. 21

Дезмонд поднял глаза и тут же понял, что тонет в огромных и синих, как ночное небо, глазах.

- Виконт Дезмонд, - произнесла Луана голосом, нежным как песнь свирели. Умом Дезмонд понимал, что дело здесь, скорее всего, в возрасте. Луане могло быть ещё четырнадцать, и голос, должно быть, был попросту детским, но в сочетании с этими огромными глазами и украшенными голубыми искрами сапфиров тёмными пушистыми волосами, Луана очаровывала.

Луана была красива. И если бы часом раньше Дезмонд не встретил уже ту, кто теперь казался ему идолом красоты, он, несомненно, смог бы оценить прелесть своей наречённой по достоинству.

Если бы Дезмонд больше внимания уделял слухам, он так же понял бы, насколько ему повезло. Луана Мело входила в тройку самых желанных невест в Империи.

Луана была красива, как летняя ночь, и богата, как золотоносные горы. Мело, сделавший несусветное состояние на строительстве кораблей с портативными генераторами пространственных врат, не скупился на приданое своим дочерям, если дети могли принести ему новые связи и уважение среди знати.

Всех четверых, кроме Джавиана, с детства готовили для договорных браков – и не для чего больше. Эривиан не стесняясь произносил это архаичное слово делая рекламу своим детям – далеко не каждый мог обещать, что его дочь всю свою жизнь посвятит будущему супругу, безоговорочно признает его старшинство.

Дочери Мело стали штучным товаром, но несмотря на это, товар пока расходился плохо. Какие бы услады и заботу не обещал Мело женихам, он оставался выскочкой, купившим себе титул. Если бы решение о браке принимали женихи, безусловно, все девочки дома Мело давно бы уже были замужем. Однако решения принимали отцы и деды – и тех куда больше волновали традиции, политика и деньги, чем личные качества невесты.

Дезмонд смотрел в эти бездонные глаза и видел в них бесконечную грусть, спрятанную далеко под флёром роскоши и хорошего воспитания. Ему вдруг захотелось увести отсюда эту девушку, вырвать из её волос драгоценные камни и поговорить с ней как с другом, потому что в ней жила такая же точно грусть, как и в нём самом. Но едва подумав об этом, Дезмонд разозлился на себя и высвободил руку.

В глазах Луаны промелькнула обида. Она огладила кисть, которую только что сжимал Дезмонд, пальцами другой руки, будто та в самом деле болела, и целомудренно опустила глаза.

Дезмонду тут же стало стыдно за свою неловкость, но он лишь отступил назад и поднял глаза на герцогов, которые неторопливо, щедро снабжая свою речь переливами лести и туманных намёков, обсуждали будущую помолвку.