Танатос. МТА - стр. 40

Вынесся. Прыжок и вот уже ложбина позади. Крики боли, стоны, маты. А впереди ждут кони и свеча заставы на горизонте. Я рванул к животным.

Давно так надолго не задерживался в яйце. Вылез, переоделся и сразу за еду. В комнате всё же жарче, чем обычно – системники жрут электричество. Нужное мы отсняли и теперь меня взяли терзать сомнения. С ними, а также, тарелкой спагетти и зелёно-кислотной банкой энергетика, я подсел к окну. С характерным кряканьем открылась банка, тут же защекотав нос желанным запахом. Я отхлебнул, посмаковав шипучий вкус и оглядел видок из окна.

Двенадцать дня и солнце не спеша подбирается к зениту. Далеко внизу всё зелёное. Деревья, газоны и клумбы, словно фанаты на концерте любимого актёра, стараются и тянут зелёные кущи вверх. Наше здание доминанта высится сплаво-бетонно-стеклянной свечой над этим морем, а с четырёх сторон к ней тянутся струнные пути Скайвея. Где-то вдалеке видно вторую башню. Так и живём. Я хоть и куксюсь, но ведь лучше чем в старой опухоли-Москве, где вроде и работа, и жильё, и цивилизация были, только всё это херилось старой отжившей инфраструктурой и вампирской сутью мегаполисов, высасывающих из регионов не только финансы, но и лучших людей. Теперь, благодаря Анатолию Эдуардовичу, многое поменялось.

Многое, да не всё. Человека из человека не избыть. Мне вообще пофигу на это всё, но иногда мысль цепляется за социальные проблемы, словно носок за гвоздь в пороге. Вот так сяду, попивая жижечку и массируя еду между челюстями, а взгляд скользит по идиллистическому пейзажу, голова полнится соображениями о судьбе мира. Как и у любого писателя, ежедневно пытающегося решить извечную проблему – как сделать всех счастливыми, остаться в живых при этом, да ещё и при деньгах?

Смартфон издал звук похожий на гул гиганского жука – лежит на стекле стола и трясётся в эпилептическом припадке вибрации.

– Ау!

– Как дела? – спрашивает Рё.

– Нормик. Только закончил. У тя чо?

– Вроде всё хорошо. Интересно просто, как там детище? – рассмеялся он.

– Если кратко – охренительно! Нет слов, эмоции одни, а следом долгие овации, цветы, бюстгальтеры и нижнее бельё на сцену. Всё во славу тебя.

Расхохотались на пару. Я сёрпанул, отхлебнув из банки.

– Пивчанский хлещешь? – подколол друг нашей шуткой.

– Ага, под футбик.

– А мне баночку? – ожидаемо сказал он.

– Ладно, блин, жди! Скоро приду.

Морду лица друг сделал самую грустную. Я пристроил задницу на любимое креслице, любезно не занимаемое всяческой техникой и вопросительно дернул головой.

– Ай, забей! – махнул тот рукой, ритмично давя на одну кнопку клавиатуры. – У меня горе.