Тамерлан. Дорога в Самарканд - стр. 3

Тот задумчиво разглядывал руку: два повреждённых пальца противно жгла боль, благо кровь перестала вытекать. Незнакомец, по возрасту младше его самого, ждал приказов.

– Ты станешь хорошим лекарем. Возможно, я однажды возьму тебя на службу. За такими, как ты, будущее.

– Такими, как я?

– Упрямцами, – пояснил Тимур. – Не сходи с намеченного пути.

– Я иду по стопам Абдуллаха ибн Сины, мой господин. Авиценна был величайшим врачевателем в мире! А ещё я слышал, что на Востоке по пульсу узнают болезнь. Это настоящее чудо! – Ахмад неожиданно пустился в откровения. – Я молю Аллаха, чтобы Он позволил мне учиться дальше. Ни о чём большем просить не смею.

– Я верю тебе.

Голос паренька убаюкивал. Дышал Тимур уже не так тяжело. Разговоры отвлекли от мыслей о повреждениях. Он отпустил нукера и устроился на овечьей шкуре удобнее. Ахмад милостиво подоткнул под голову подушку.

– А я иду по стопам Чингиз-хана. Он покорил мир и создал целое государство. Орда! Наши народы впервые озарила слава. Кем мы были до того, как Чингиз-хан объединил нас? И что сотворили дети с его наследием? Эмиры ссорятся из-за пастбищ, как женщины из-за любой юбки, плодят вражду и интригуют, напрочь забыв о чести. Потомки хана Чагатая пристрастились к выпивке и слушали наложниц. Воины давно не надевали на коней серебряную броню. Мы разрозненны и слабы. Сколько хозяев у нашего улуса? Каждый лелеет клочок земли, пока наши истинные враги пожирают целые страны. Это ли не позор, Ахмад?

– Мой господин прав.

– Я об одном жалею: что не родился в семье чингизидов, – признание прозвучало украдкой, тихо и совестливо, словно преступлением было говорить такое. Тимур уважал отца и предков, некогда служивших Великому хану. Столетие назад барласы ушли в Мавераннахр, территорию между реками Джайхун и Сайхун, там нашли дом и остались. Они не были в полной мере ни моголами, ни тюрками, но взяли от каждого народа лучшее.

– Эмиры дробили страну на глазах отца. Это началось ещё до моего рождения. В медресе меня отдали, как только научился ходить. Чтобы, подобно другим, не отклонился от шариата. Дали наставников. Я с детства превосходно владею оружием, – Тимур взглянул на лекаря с горечью и надеждой. – Я не могу вернуться домой калекой, Ахмад. Но и умирать не собираюсь. Если сумеешь вылечить…

Он коснулся спрятанного под одеждой амулета.

– Лично направлю к наставникам. Дарую свободу, золото. Никто больше не посмотрит на тебя, как на раба. Поедешь куда захочешь.

И Ахмад поверил пылкому обещанию.

– Быть Авиценной значит совершать невозможное, – выдохнул в ответ юноша, находя понимание в глазах воина. – Положитесь на меня, господин!