Тамбов. Хроника плена. Воспоминания - стр. 17

Во время обследования в призывной комиссии я получил научное доказательство того, что у меня дальтонизм – нарушение цветового восприятия. Надо было различить на картинке из множества разноцветных кусочков цифры, сформированные из точек одного цвета. Из двадцати предложенных цифр я смог прочесть всего три!

В результате этого визита к врачам я был объявлен, как почти все мои товарищи, K.V. – Kriegsverwengungfähig – годен к военной службе, может воевать. Ничего не оставалось, как ждать неминуемый Stellungsbefehl – вызов на службу в вермахт. В середине июня мне пришёл приказ явиться 23 июня 1943 года на вокзал в Кольмаре, при себе надо было иметь запас продовольствия на один день и чемодан, чтобы отправить домой гражданскую одежду. Я договорился со своим другом Альфредом Хабре, который потом стал учителем начальных классов в Сульцерене и которого я знал со школьной скамьи, что мы повезём только один чемодан на двоих, мой. Цель нашего путешествия и место призыва – Росток, большой порт на Балтике. Часть, к которой мы были прикомандированы, называлась Infanterie-Panzerjäger-Ersatz-Kompanie 522, там мы должны были пройти обучение. Мой друг Дольфи, Адольф Лохштеттер, крёстный моего малыша Хансала[24], был вместе с нами, но мы должны были расстаться чуть раньше, не доезжая Ростока, чтобы он мог явиться в свою часть в Нойстрелице.

Поскольку призывников из Кольмара было всего несколько десятков человек, а не сотен, как это было в прошлые отправки, начальство не испугалось разгула антинемецких манифестаций и близким родственникам разрешили пройти на платформу, откуда мы должны были отправляться.

Прощание, хотя и трудное, не было очень мучительным, так как мы были уверены, что через три месяца, по окончании обучения, нам предоставят Heimaturlaub (отпуск домой), который по правилам вермахта предоставляли всем перед отправкой в действующую армию. Тогда я еще не знал, что увижу своих только через двадцать шесть месяцев! Моя жена держалась очень мужественно, она не проронила ни слезинки! Затем нас посадили в вагоны под руководством нескольких унтер-офицеров, совсем не агрессивных, исключительно счастливых оттого, что они не на фронте. Мы вели себя довольно вызывающе, разговаривали между собой по-французски, и скоро из вагонов стали раздаваться отрывки из «Марсельезы» и «Лотарингского марша». Свисток, поезд отправляется. Последнее «до свидания», взмахи руками, и скоро любимые лица исчезли вместе с последними домами Кольмара.