Тамара Че Гевара - стр. 5
Мерзкая баба приосанилась. Она-то подумала, что это к ней подоспела подмога. Обломись, баба!
– Да, пожалуйста, – разрешила я и победоносно посмотрела на обидчицу. Затем она перестала для меня существовать, потому что теперь со мной был мой принц. Он заглянул мне в лицо и, указав пальцем в сторону, молвил:
– Север – там! – и расплылся в улыбке, как дурачок. Знакомьтесь – это мой Игорь.
Я пожалела, что кофе давно остыл – так и хотелось плеснуть этому принцу в рожу, а он тем временем обратился к вахтёрше:
– Тёть Лен, это наша девочка, своя. – Игорь положил руку мне на плечо, откуда я её тут же свирепо стряхнула. – Давайте её пропустим. Под мою ответственность. Она исправится.
«Чего это я исправлюсь?» – Этот вопрос я готовила, пока Игорь мягко толкал меня вдоль по коридору. Я молчала, потому что мы договаривались не палиться в школе, что живём вместе и вообще знакомы. Когда же этот скот начал щипать меня за задницу, я поняла, что уже можно говорить без свидетелей, но не успела начать.
– Это мине? – С этими словами Игорь отобрал у меня кофе. – Спасибое! Фу, холодное!
Тут уж я ему всё высказала – и про мокрый сапог, и про его дурацкую выходку, и про то, что он одним глотком выжрал половину моего кофе…
– И это вместо благодарности? – удивился он, вернув мне пустой стакан. – Любовь моя, я же только что помог тебе пройти первого босса! Ты готова ко встрече со вторым, или снова придётся выручать?
Прогнуться под изменчивый мир
Никогда ещё от меня не требовали совершить такого гнусного предательства, можно даже сказать, вероотступничества. Но обо всём по порядку. Представ перед завучем Еленой Дмитриевной Потешкиной, я бодро отрекомендовалась и изъявила готовность немедленно приступить к практике.
Потешкина смотрела на меня как-то по-куриному – боком, и это обескураживало. Вообще в ней было что-то такое шальное-полоумное, будто она готовится выкинуть какой-нибудь сюрприз. Говорят же: «бог метит», и Потешкиной оставалось лишь заговорить, чтобы подтвердить мои догадки. Для начала она кивнула мой на стаканчик:
– А это ещё что такое?! – и с отвращением, словно я выбрасываю дохлую крысу, проводила его взглядом в мусорку.
Затем Потешкина зачем-то усадила меня писать заявление, чтобы через минуту его забраковать:
– А почему с ошибкой-то? Перепиши! Кем? Чем? Зависимое слово.
Тут она ни с того ни с сего бросилась поливать цветы амплитудными нервическими движениями, а я вдруг застопорилась. С самого детства я страдаю очень тяжёлой болезнью. Когда я вижу чужую ошибку, то не могу успокоиться, пока не докажу свою грамотность и правоту, чего бы это мне ни стоило. Однако я уже взрослая, должна понимать насчёт своего устава в чужом монастыре и поэтому, вместо того чтобы закричать «па-а-азвольте!», решила осторожно спросить: