Тамара Че Гевара - стр. 21

Думаю, я ясно уловила принцип утреннего дежурства и взяла на себя единственную роль, которую мне позволила совесть. Подобно Ирене Сендлеровой, рискуя быть разоблачённой, я брала на себя заботу о судьбах незнакомых мне детей и тихо переправляла их на безопасную сторону. Я вела их через границу, отстреливаясь глазами от хищных старшеклассников, которые чуть ли не облизывались в азарте на уличную обувь, забытые пропуски и неснятые шапки.

Час пик прошёл, и стало потише. Я сделала всё, что могла, переправив за рубеж несколько десятков школьников, но не почувствовала себя по-настоящему удовлетворённой. Понятное дело, ведь всё это время я боролась лишь с симптомами зла, но не с его причиной. Уйду, и маразм снова восторжествует, а такой итог меня не устроит.

Я подошла к Хомяковой и, обведя жестом окружающее пространство, храбро спросила:

– А для чего это всё?

Ответу Хомяковой позавидовал бы чемпион мира по лаконичности:

– Почётное дежурство.

– А зачем?

Как видите, я не собиралась отступать, но и Хомякова не собиралась размениваться на глупости. Она воздела к потолку палец и, не переставая следить за входящими, произнесла солидно и веско, чтобы поставить точку:

– Террористическая угроза.

Я предвидела такой поворот и заранее заготовила аргументы:

– А, по-моему, террористическая угроза – это дикая пробка на входе из учащихся, как коса на улице…

На это Хомякова лишь устало отмахнулась:

– Там уже не территория школы.

Я буквально задохнулась от такого цинизма. Неужели она сама не замечает, какой бред несёт? Полная решимости отстоять правду, я открыла рот, но Хомякова меня уже не слушала, потому что приметила школьника со щетиной как у Стэтхэма и скомандовала:

– Подойди! Ты почему не побрился?

Вот опять. Чего ей надо от ребёнка? У меня, например, Игорь зачастую тоже не бреется. И царапает мне там всё. И что? Впрочем, обросшего школьника её притязания совершенно не тронули. Он по принципу всех предыдущих ждал, пока Хомякова сама утихнет.

И тут в школу вошла она. Мой взгляд сразу выхватил её из толпы, особенную, как инопланетянка, потому что она первая не бросилась переобуваться вместе со всем стадом, а спокойно профланировала к зеркалу, размотала шарф… До начала урока оставалось не больше двух минут, а она никуда не спешила, плывя в своём ритме, возвышаясь над всеми и всем, как Энди Дюфрейн. Конечно, я сразу узнала вчерашнюю именинницу Алёну. Высокая, почти с меня, но ещё совсем невзрослая и непосредственная, как ребёнок. Поправила волосы, словно юная графиня, и тут же почесала задницу, как дочка колхозника. Я улыбнулась, залюбовавшись ею. Вот счастливый человек, всё ей нипочём.