Тамада. Исповедь с микрофоном - стр. 27

Я докажу. Ей, себе, всему миру, кто я есть на самом деле. Сорвавшись с места, тойота на полном ходу зашла в поворот, чуть забуксовав на снежном покрове. Он не знал куда ехать, впрочем, и никуда не планировал. Иштван давил на газ, будто стараясь размазать, как снег под покрышками, минуты своего позора. Кровь не останавливалась, продолжая заливать лицо и бороду. Он не чувствовал боли, по крайней мере физически, да и адекватно воспринимать ситуацию не мог. Машина набирала ход, виляя по пустынным рядам улиц новогоднего города. Впереди показался светофор, а за ним, примерно в километре – перекресток. Если добавить скорости, то при прочих равных условиях можно вполне проскочить на мигающий желтый, но никак не успеть закончить маневр на следующем светофоре. Или остановиться, как все нормальные люди, ожидая разрешенного сигнала. Иштван выбрал третий вариант. Он подъехал к стоп линии, взглянул на обратный отчет, повествующий о том, через сколько секунд разрешено ехать вперед, и пропустив нескольких пешеходов, с силой вдавил педаль акселератора. Машина вновь забуксовала, и, вырвавшись из плена, как-то особенно быстро наращивала скорость. Шестьдесят три километра в час, восемьдесят девять, сто семь – стрелка непреклонно ползла по циферблату вверх. Сразу вспоминаются юношеские истории о лежачих стрелках на отметке в сто восемьдесят и искренние восхищения в глазах собеседников. Особый пацанский шик. Никто и никогда не мог усомниться в истинности предлагаемых обстоятельств, веря, как говориться, на слово. Заканчивались байки одинаково задорно под звон граненых стаканов и женских бедер.

До перекрестка метров триста. Зеленый свет замигал, сменившись волнительно желтым, затем запрещающий красный. На дороге никого. Я проскочу. Иштван прибавил газа. Рассудок, казалось, полностью его покинул от нескончаемой выработки адреналина. Ведущему катастрофически нужен такой поступок. Казалось, вот сейчас он сделает, что-то хулиганское и все изменится. Забудется весь тот сюр, происходивший с ним последние часы. Произойдет обнуление. А после можно начать новую жизнь, с отметки, когда ты на полном ходу проскочил перекресток. Сто пятьдесят метров. Самое страшное происходит в последний момент. Жуткая рефлексия. Будь то сдача экзамена, желание уволиться или прыжок с тарзанки в пропасть. Любое решение, взвешенное или принятое на эмоциях, подсознательно критикуется нашим вторым я. Его еще называют здравым смыслом. Когда остается последний шаг для завершения начатого – именно тогда проверяется человек. Его бесстрашие, упертость, отказ плыть по течению. Дойти до конца – истинная проверка, выявляющая в нас синдром победителя. Но, как показывает практика, вовремя остановиться – не значит проиграть.