Там, где жила Луна - стр. 13
– Может, и к лучшему, что не знает?.. Поговорю с ним.
– Не надо. Он всё равно не поймёт, да ещё и поссоритесь. Человек не знает, что когда срываешься в страну с совершенно незнакомыми культурой, традициями, языком – это безумие, а не желание «на халяву жить» и перед людьми красоваться…
– Анна, ты так это рассказываешь, как будто меня упрекаешь. Не забывай, – я встретил тебя в чужой мне стране, в которой так и остался, и никогда не жаловался. Начинать всё с нуля, когда от влюблённости сорвало крышу, мне было весело. В конце концов, ехал молодым, здоровым в другую страну по собственной воле. Язык учил легко, даже с задором, солнце, хоть и редкое, светило ярко и жарко. Всё вокруг казалось маной небесной, потому что ты была рядом. Даже сумел договориться с твоим отцом, а ведь ты сама знаешь, каким он был тяжёлым, и как не хотел отдавать тебя за меня. Я стал работать в его фирме, пусть и на простой должности водителя, и это при том, что учился в России на педагога, и мог бы стать уважаемым человеком в этом маленьком городе, – Иван вздохнул, – не обращай внимания на них. Ради меня. Ради нас.
– В молодости переезд всё равно легче, Ваня. Но когда переезжаешь на склоне лет, что-то яростно протестует. Мне было трудно расстаться с нажитым годами добром. Мне пришлось раздать почти всё, кое-что продать за бесценок. Это похоже на пощёчину. Трудно расстаться с привычным местом жительства, когда знаешь кассиров по имени в магазине за углом. Когда с подругами сначала идёшь в kringloop winkel[1], потом в кружок по вышиванию в buurtcentrum[2], потом – в бар. Когда говоришь с человеком на одном языке, точнее на языке, понятном вам обоим, и не нужно объяснять, что я не готова сразу к объятиям и лобызаниям, как это происходит у русских. И к сплетням не готова. Разве можно нас сравнивать, Ваня? У нас с тобой слишком разные причины для переезда…
– Матвеич и его жена не знают причины нашего переезда, Анна. Не злись на их слова, пожалуйста, и перестань обманывать себя: «нажитое годами добро» и твои «подруги» – ерунда, пшик. Ты словно хочешь спрятать своё горе за иллюзией пустяковых воспоминаний. Не делай этого хотя бы при мне… Я часто её вспоминаю, только почему-то чаще маленькой, когда ей семь… Мы как-то играли в её комнате в куклы. Она сидела на полу среди мягких игрушек, возле домика Барби. Помнишь тот розовый огромный пластиковый дом с кучей побрякушек внутри? Я ей показывал, как завязывать бантик на кукольном платье. Она смеялась, пыталась повторить, путалась. А потом сказала мне: «Пап, ты всё умеешь. Ты ведь работаешь волшебником, да? Просто вы с мамой мне про это не говорите, потому что думаете, я ещё маленькая, и ничего не понимаю». Я не помню, что тогда ей ответил, Нют… Помню только, как горячо она меня обняла.