Там где всегда ветер… Роман об отрочестве. Вторая редакция - стр. 16
Если признаюсь, что мне не можется, бабушка тут же скажет маме, и они обе будут ругать меня, что я опять заболела, что я заболела оттого, что плохо ем, и бабушка будет плакать и говорить страшные слова про «рецидив». Я не люблю, когда они вспоминают, как я болела в детстве туберкулёзом, и что доктор сказал, что возможен рецидив.
Болезнь жёлтого цвета
Стояла осень шестидесятого года, сухая, тёплая, всё постепенно желтело – травы в степи, листочки на посаженых деревьях, и я тоже…
Когда утром, расчёсываясь и заплетая косы, я смотрела на себя в зеркало, мне было неприятно: жёлтое, как лимон, длинноносое лицо с синими тенями под глазами. Бр-р-р!.. Ну, и уродина. Бабушка называет меня в шутку Буратино.
В кого ж я такая уродилась?.. Мама – красавица, золотистые волосы, зелёные глаза. Белые зубы, когда смеётся, сверкают, как у Любови Орловой из кинофильма «Цирк», но сама Орлова и в сравненье не идёт с моей мамой. Маме надо быть не инженером, а артисткой, она бы всех затмила!
И папа Серёжа красивый – как сказочный принц: синие глаза, каштановые волосы над светлым лбом, белый полотняный костюм… я помню… помню, какой красивый мой папа…
Федор, в общем-то, тоже симпатичный: высокий, широкоплечий, стремительный. Голубоглазая, белокурая Маришка – самая очаровательная девочка на свете. Она похожа на своего отца – на Фёдора. Да и бабушка у нас интересная женщина.
И только я… по пословице: в семье не без урода.
* * *
В школе. Учительница спрашивает меня с тревогой:
– Лена, почему ты такая жёлтая?
Я пожимаю плечами: откуда мне знать, почему я жёлтая?
– А мама разве не замечает, что ты жёлтая? – недоумевает учительница.
Я пожимаю плечами: нет, не замечает.
– Странно, – говорит учительница. – Очень странно…
* * *
…Вечер. Маришка уже спит. Фёдор на работе. Бабушка в Днепре. Няня, которая приходит к Маришке, когда бабушка в Днепре, уже ушла к себе на хутор. Мы с мамой стираем на кухне бельё. Я, как всегда, кручу валики стиральной машины, отжимая простыни и пододеяльники. Мне нравится это занятие, я ни с кем не хочу его делить. Но почему-то сегодня мне тяжело, ноги ватные, перед глазами плавают красные круги…
Потом мама закладывает в машину новую порцию белья, и пока оно вертится в центрифуге, я ухожу в комнату и сажусь на кровать передохнуть.
Здесь, в комнате, потише и прохладнее. Я сижу, смотрю на свои руки, которые лежат на коленях и дрожат. Я пытаюсь унять дрожь – и не могу… Руки как будто чужие, они не слушаются меня. Страшная усталость во всём теле. Тупо, как-то отстранённо смотрю на свои руки и спокойно, равнодушно думаю: «Вот так люди и умирают…»