Там, где раки поют - стр. 44

Худенькая, но крепкая для своих четырнадцати лет, Киа стояла на берегу под полуденным солнцем и кидала крошки чайкам. Она до сих пор не знала, как их сосчитать, и читать так и не научилась. Она уже не мечтала полетать с орлами; наверно, если добываешь свой ужин голыми руками прямо из земли, то воображение скудеет, как у взрослого. Летнее платье Ма наконец стало ей впору – обрисовывало грудь и было чуть ниже колен. Сбегав в хижину за шестом и удочкой, Киа отправилась рыбачить на дальний берег лагуны, в тростники.

Едва она закинула удочку, позади хрустнула ветка. Киа вздрогнула, огляделась. Кто-то бродит в кустах, твердая поступь, треск ежевичника. Не медведь – у того лапы большие, шаги тяжелые. И тут подняли крик вороны. Хранить секреты они не умеют, как увидят что-то интересное, так и разнесут на весь лес. Прислушаешься к ним и узнаешь, где добыть еду, или спасешься от хищника. Киа поняла: что-то случилось.

Она вытащила из воды леску, смотала и нырнула в кустарник, плечом раздвигая ветки. Остановилась, прислушалась.

Тенистая прогалина – одно из ее любимых мест – пещерой лежала под кронами пяти дубов, свет сочился сквозь густую листву мутными струями, выхватывая из сумрака пышные куртинки триллиума и белых фиалок. Киа окинула прогалину взглядом – никого.

Вдруг чья-то тень метнулась сквозь кусты, Киа обернулась. Тень замерла. У Киа зашлось сердце. Согнувшись, она бесшумно скользнула в подлесок. Оглянулась – сквозь чащу, озираясь, спешил парень чуть постарше нее. Заметив Киа, он снова замер.

Она нырнула за куст боярышника, протиснулась в кроличий лаз, что вился сквозь плотную стену ежевичника. Пробиралась на четвереньках, царапая руки о колючки. Остановилась, прислушалась. Солнце палило нещадно, в горле пересохло от жажды. Прошло минут десять, но никто не появлялся, и Киа выбралась к роднику средь мха, припала к воде, точно олененок. Интересно, кто этот парень и что ему здесь надо? Вот почему опасно бывать у Скока – там ее кто только не видит. Она беззащитна, как дикобраз, когда у того брюшко на виду.

Наконец, уже в сумерках, в час дрожащих теней, Киа по пути домой вышла на поляну возле дубов.

Ходят тут, рыбалку портят.

Посреди поляны темнел трухлявый пень, замшелый, похожий на старичка в плаще. Киа приблизилась к нему и замерла. Из пня торчало перо – тонкое, изящное, дюймов пять-шесть в длину. Мало кто обратил бы на него внимание, приняли бы за воронье. Но Киа знала, это не простое перо, а бровь большой голубой цапли, что изящно изгибается над глазом, – украшение. Редчайшее чудо прибрежных болот – прямо перед ней! Ни разу Киа не довелось найти такое, но она его сразу узнала, как-никак всю жизнь наблюдала за цаплями, сидя в камышах.