Там, где цветет полынь - стр. 75
Сто тысяч мертвецов
Солнечный свет пробивался сквозь тяжелые тучи, отгоняя их от себя, и те, напуганные жаром, медленно пятились к горизонту, обнажая голубые прорехи безоблачного неба.
Уля утопала в мягкости кожаного кресла и щурилась от удовольствия. Они с Рэмом сидели у большого окна, выходившего на людную улицу, и пили чай из чашек, больше похожих на супницы. Янтарная жидкость просвечивалась сквозь тонкие фарфоровые бока, и Уля могла разглядеть, как медленно и плавно разворачиваются чайные листики на дне, как дрейфуют по кругу красные ягодки, кислые и терпкие на вкус.
Чай, как и саму кофейню, выбрал Рэм. Он уверенно прошел сквозь стеклянные двери, кивнул девушке у стойки и повел Улю в глубь зала, а она, мигом притихшая, покорно шла следом, улыбаясь сама не зная чему. Когда-то подобные заведения были ее стихией. Она сидела на мягких пуфиках, разглядывая чайную карту, а Вилка, которая могла съесть на ночь целую пиццу и не вспомнить об этом поутру, заказывала себе самый большой кусок шоколадного торта. Но все изменилось. И теперь Уле казалось, что ее скорее выгонят с позором, чем принесут заказ.
– Не жмись так, – шепнул Рэм, усаживаясь напротив. – В конечном счете ты поймешь, что знаешь о них всех куда больше, чем они о тебе. И станет легче.
– У нас есть чем заплатить? – Чашка чая по цене дневного рациона пугала нулями.
– Я угощаю. – Он стянул с плеч тяжелую куртку, подбитую мехом, и кинул ее на соседнее кресло. – Нам о многом нужно поговорить, а здесь днем почти никого не бывает.
– Могу понять почему, – буркнула Уля, но ворчать не хотелось.
Хотелось сидеть так, грея ладони о чашку с чаем, и смотреть на шагающих за окном – ведь кто будет разглядывать девушку, которая почти утонула в податливой мягкости кресла, за бликующим стеклом?
День складывался лучше многих предыдущих. Всю дорогу сюда Рэм молчал. В поезде он забился в самый угол. Уткнувшись подбородком в грудь, в мешковатой куртке, растрепанный и мрачный, он походил на нахохлившуюся птицу, чудом вырвавшуюся из лап дворового кота. Но чем сильнее они удалялись от дома, тем расслабленнее казалась его фигура. Перед конечной он и вовсе оторвал взгляд от грязного пола и посмотрел на притихшую рядом Улю.
– Вначале зайдем попить чаю. Договорились?
Уля кивнула. Прошедшая ночь оставила после себя стойкий привкус неловкости, и та, как наждачная бумага, не давала расслабиться. Но Рэм определенно чувствовал себя лучше. Он все еще болезненно морщился при каждом движении, стараясь не дотрагиваться локтями до боков, но уже не валился с ног, что в свете последнего вечера казалось чудом. Не меньшим, чем его внезапное появление полуживым в коридоре общаги.