Там, где цветет полынь - стр. 65
– Тихо, тихо, – шепнул Рэм, пристраиваясь рядом.
– Что ты делаешь? – Уля попыталась вырваться, но он крепко прижал ее к себе.
– Пытаюсь тебе помочь. Когда человек лишается одного источника чувств, другие начинают работать еще острее. Зрение помешает тебе сейчас. Да не дергайся ты!
Его пальцы впились в рукава куртки, Уля ничего не видела, колючий ворс шарфа больно царапал лицо, она представила, как странно они сейчас смотрятся со стороны. А если она закричит, как отчаянно того хочется, то проблем и вовсе не оберешься. Потому Ульяна шумно выдохнула, чтобы успокоиться, и обмякла, позволяя Рэму обнять себя за плечи.
– Вот так, молодец. Если кто-нибудь пройдет мимо, подумают, что мы – очередная странная парочка, которой негде приткнуться, а лишние вопросы нам ни к чему. Договорились?
Уля коротко кивнула.
– А теперь слушай. – Чуть хрипловатый голос Рэма раздавался у самого уха, его дыхание – горячее, с привкусом табака – обжигало щеки. – Ты должна почуять полынь. Я знаю, что ты ее боишься, но сейчас она – твой единственный друг и помощник. Позволь ей стать частью тебя. Разреши указать путь.
Он замолчал, подбирая слова, и в этом молчании Уля различила сомнение, будто бы Рэм и сам до конца не верил в то, что так горячо ей шептал.
– Что она вообще? Эта полынь? – Вопрос давно вертелся на языке, и теперь, когда Ульяна не могла видеть ничего, кроме теплой вязаной тьмы взамен острого насмешливого взгляда Рэма, задать его было проще.
– Она… Она запах страха самой смерти. – Уля почувствовала, как напряглись крепко обхватившие ее мужские руки. – Умирающий от старости почти не пахнет полынью. В нем нет того неизбывного ужаса жертвы, попавшей в капкан. – Тяжелые слова падали с губ Рэма, и Ульяна почти видела, как те кривятся в болезненной судороге. – Этот страх нам и нужен. Впусти его в себя. Раскройся. Позволь тому, что мечено в тебе, взять верх. Не бойся, не сопротивляйся, вдыхай.
И Уля, завороженная этим горячим, настойчивым шепотом, вдохнула сырой воздух сквера. Мимо шли люди. По их шагам – тяжелым, чуть слышным, шаркающим, спешащим, неровным – сложно было понять, кто именно проскальзывает мимо скамейки, на которой так тесно сплелась телами молодая парочка в поношенных куртках. Воздух пах гнилой листвой, чьим-то парфюмом, мокрым асфальтом – чем угодно, но не полынью. И в первый раз это не обрадовало Ульяну.
– Ну же, – повторил Рэм. – Все несут в себе страх. Каждый чего-то боится. Особенно смерти. Страшно тебе – страшно им.
– А чего боишься ты? – чуть слышно спросила Уля, убаюканная теплом непривычных объятий.