Там, где цветет полынь - стр. 26
Раньше она бы вскочила на ноги, громко возмущаясь, может быть, позвонила бы по громкой связи машинисту с требованием немедленно убрать это из вагона. Нет, не так. Раньше она бы и не оказалась в утреннем поезде вместе с бездомными пьяницами.
Но сейчас Уле было сложно найти различие между собой и этим мерзким мужиком. Оба они не были хоть кому-нибудь нужны, оба не знали, что делать дальше и зачем жить. А чистая одежда и пара банкнот, которые были у нее, виделись теперь незначительной мелочью.
Когда до ее станции оставался один перегон, Уля отыскала в кармане мятый стольник и положила его рядом со спящим пьянчугой. Тот что-то бессвязно буркнул, приоткрывая мутные глаза, но Ульяна уже шагала по проходу, не оборачиваясь.
Когда она добралась до обшарпанного здания диспансера, темное небо начало светлеть. По дорогам ползли первые автобусы, люди в них, включая водителей, сонно клевали носами. Но у дверей лечебницы уже толпился народ. Кто-то переругивался, держа в руках ворох бумажек. Кто-то стоял в отдалении и разговаривал по телефону. Запись на прием начиналась в половине седьмого, очередь уже вилась у дверей, закругляя хвост под ногами Ули.
Почему-то ей казалось, что еще на подходе к этому странному месту ее начнут окружать будущие пациенты – дерганые, крикливые, тихие, шепчущиеся сами с собой. Только теперь Уля поняла, что на прием могут прийти и те, кому просто нужна справка. От этой мысли стало легче дышать. Значит, пока она не войдет в кабинет врача, пока не сядет на шаткий стул и не расскажет о своей беде, все кругом будут считать ее нормальной, пришедшей уладить бумажные дела.
Она расправила плечи и огляделась. Мужчина, стоявший впереди, нервно отчитывал кого-то на другом конце трубки.
– Я сказал, чтобы все было готово к двум. Слышишь? К двум! – Он поморщился. – Я буду в районе часа и проверю. Ты поняла меня? – И нажал на отбой, не выслушав ответ.
А потом проворно повернулся, вцепившись в Улю взглядом маленьких злых глаз.
– Чего уставилась?
– Вы… – Она старательно смотрела выше его плеча. – Последний?
Мужчина взглянул на нее пристальнее и отвернулся:
– Да.
Ульяна выдохнула. Ее всегда удивляло, как легко люди умеют вываливать на других ярость и гнев. А потом спокойно заниматься своими делами, будто ничего и не случилось. И откуда ему, этому нервному мужику из очереди, знать, что его жизнь не закончится сегодня? Может быть, решись Уля взглянуть в маленькие звериные глазки, она разглядела бы в них несущегося по встречке дальнобойщика? Что останется после этой широкой спины тогда? Кто вспомнит добрым словом? Секретарша, прохожие, соседи, жена? Или один только крик, полный тупой злобы, будет эхом звучать в их сердцах, пока его массивное тело будет опускаться в свежую могилу?