Талтос - стр. 45
Он подмигнул Моне. Мона не смогла удержаться от улыбки. Умеет он одурманить… Но кто еще мог бы вот так ей подмигнуть? Да никто.
– От Юрия вестей нет? – спросил Майкл.
– Я бы сразу тебе сказала, – рассеянно ответила Мона.
Ей было больно даже слышать имя Юрия.
– А ты сообщила Эрону, что ничего о нем не знаешь?
– Сто раз. И сегодня утром трижды. Но Эрон тоже ничего не слышал. Он беспокоится, но не собирается возвращаться в Европу, что бы ни случилось. Он доживет свое здесь, рядом с нами. И говорит, что нужно всегда помнить: Юрий невероятно умен, как все эксперты Таламаски.
– А ты думаешь, что-то могло случиться?
– Не знаю, – уныло ответила Мона, – может, он просто забыл обо мне.
Такое было страшно даже предположить. Да и не могло быть ничего такого. Но всегда следует смотреть на вещи трезво. А Юрий был человеком мира.
Майкл уставился в стакан с пеной. Может, у него хватит наконец ума, чтобы понять: пить такое абсолютно невозможно. Но Майкл взял ложку и принялся помешивать свое изобретение.
– Знаешь, Майкл, ее ведь может вывести из транса потрясение, – предположила Мона. – Я хочу сказать, когда она будет пить вот это и останется только половина, ты четко перечисли все, что туда запихнул.
Майкл издал свой знаменитый грудной смешок, взял пластиковый стакан и перелил из него жижу в стеклянный, наполнив его до краев.
– Пойдем-ка со мной. Пойдем, сама увидишь.
Мона заколебалась:
– Майкл, я не хочу, чтобы она видела нас вместе, ну, понимаешь, стоящими бок о бок.
– Милая, воспользуйся собственным колдовским даром. Роуан знает, что я ее раб до самой моей смерти.
Выражение его лица снова менялось, хотя и очень медленно. Он смотрел на Мону спокойно, почти холодно. И снова у Моны возникло ощущение, что он все потерял.
– Да, я все потерял, – сказал Майкл, и теперь в его улыбке мелькнуло нечто почти недоброжелательное.
Больше он ничего не добавил. Взял стакан и вышел.
– Давай-ка поговорим с нашей леди, – бросил он через плечо уже из-за двери. – Давай-ка вместе прочитаем ее мысли. Две головы и все такое… Может быть, нам стоит проделать это снова, Мона? На траве, ты и я… Что, если она очнется?
Мона была потрясена. Он что, серьезно? Нет, конечно, вопрос был не в этом. Вопрос был вот в чем: как он вообще мог сказать такое?
Она ничего не ответила, но знала, что он чувствовал. По крайней мере, ей казалось, что знала. На каком-то уровне она понимала, что не может знать это на самом деле, что у мужчины его возраста переживания совсем не такие, как у молодой девушки. Мона знала это вопреки тому, что ей говорили разные люди, более или менее знала. Дело было не в скромности, а в логике.