Талтос - стр. 38
Мэри-Джейн была храброй, и Мону чрезвычайно привлекала идея пролить на эту девушку дождь денег и привилегий Мэйфейров и попытаться изменить ее к лучшему. Почему бы ей не переехать сюда и не начать заниматься с тем учителем, который собирался навсегда освободить Мону от школьной скуки? Беатрис все еще размышляла о том, что надо бы купить какую-нибудь одежду для Мэри-Джейн, пока та не уехала из города. Можно не сомневаться, Беа непременно соберет для нее кучу пусть не новых, но вполне приличных вещей.
Была и еще одна маленькая тайная причина симпатии Моны к Мэри-Джейн: небольшая соломенная ковбойская шляпа. Мэри-Джейн появилась в ней в доме, потом скинула на спину и вновь надела, когда села за руль своего грузовичка.
Ковбойская шляпа… Мона всегда мечтала носить ковбойскую шляпу, особенно когда станет по-настоящему богатой и будет летать по миру на собственном самолете… Она воображала себя важной особой в ковбойской шляпе, входящей на фабрики и в банки, и… А у Мэри-Джейн Мэйфейр уже была ковбойская шляпа. С косичками на макушке, в узкой короткой хлопчатобумажной юбке девушка тем не менее производила впечатление цельной натуры, вопреки всему обладавшей весьма привлекательным собственным стилем. Даже ее ободранные и обломанные фиолетовые ногти были частью этого стиля, придавая Мэри-Джейн особую земную соблазнительность.
Что ж, это ведь нетрудно будет проверить.
– А ее глаза, Мона! – сказала Беатрис, когда они шли обратно в сад. – Это дитя просто восхитительно! Ты хоть посмотрела на нее как следует? Не понимаю, как я могла… А ее мать, ее мать… Ох, эта девочка всегда была безумной, и не следовало позволять ей сбежать с младенцем! Но между нами и Мэйфейрами из Фонтевро была такая вражда…
– Ты не можешь заботиться обо всех, Беа, – постаралась успокоить ее Мона. – Не больше, чем это делала Гиффорд.
Конечно, они займутся этим. Если не смогут Селия и Беатрис, что ж, задачу возьмет на себя Мона. В этот день Мона неожиданно ощутила себя частью команды и не собиралась допускать, чтобы мечты той девушки остались неосуществленными, по крайней мере пока дыхание не покинет ее собственное тринадцатилетнее тело.
– По-своему она очень мила, – признала Селия.
– Да, и еще этот пластырь у нее на коленке, – пробормотал себе под нос Майкл, явно сам того не заметив. – Что за девушка! Я верю тому, что она сказала о Роуан.
– Я тоже, – кивнула Беатрис. – Только…
– Только что? – безнадежным тоном спросил Майкл.
– Только вдруг она никогда больше не пожелает говорить?
– Беатрис, как тебе не стыдно! – воскликнула Селия, бросая на Майкла многозначительный взгляд.