Талисман для князя. Глава рода - стр. 39

— Это ты глупая, — снисходительно посмотрела на Месс, — Алим, как сестру, меня любит и переживает. Я тоже его люблю, как и Игната, и остальных членов семьи.

— Ну, да! Ну, да, — покачала головой, ничуть не поверив объяснениям.

— Думаешь, я бы не отличила братскую любовь от той, о которой ты говоришь? Алим ни разу не дал повода сомневаться. Я верю ему, как себе.

— Ага! Так он и дал повод, чтобы утратить доверие или разрушить те отношения, что между вами сейчас. Алим же – великий князь! Мужчина как раз в том возрасте находится, когда обзаводятся семьей и рожают детишек. Ты видела рядом с ним девушек? Может, князь завел официальную любовницу?

— Э… — опешила, — я не лезу в личную жизнь брата. Наверняка, у него кто-то есть, просто он не афиширует этого на публику.

— Это ты о служанке? Пфф! Ее в расчет никто и не берет.

— Месс! Кха-кха! — как раз отпила глоточек чая и чуть не подавилась. — Ты, о чем? Алим и Дуняша?

Новость оказалась неожиданной. Однако, чем дольше размышляла, тем больше убеждалась, что это могло быть правдой. Игнат вытащил девушку из плена у разбойников, где бедняжка натерпелась ужасов. А за Алимом, тогда прикованным к инвалидному креслу, требовался уход. Евдокия без колебаний принесла клятву верности, и с тех пор неизменно находилась при ашкеназце. Незаметная, тихая, исполнительная, Дуняша видела молодого человека в самые неприглядные моменты. И в то же время, она лучше всех знала, насколько это умный и талантливый, умеющий любить человек.

Теперь, когда его тело не сковывал недуг, брат превратился в привлекательного мужчину, завидного жениха. А уж с умением проникать в чужие мысли, без труда распознает коварные намерения охотниц за состоянием. Я бы на его месте тоже держалась подальше от таких хищниц. Вон, даже Мессалина — чуткая и добрая девушка, — и то не лишена меркантильности.

— Вижу, для тебя это оказалось сюрпризом, — улыбнулась Месс.

Подруга тянулась за мной, соперничала и радовалась, когда ей удавалось меня в чем-то обойти. Однако зависти или зла за душой не таила, а к остальному относилась со снисхождением, вспоминая себя в ее годы. Подростковые амбиции, гормоны, жажда деятельности и легкая бесшабашность — все это кружило голову и толкало меня на необдуманные поступки. Даже я иногда поддавалась химии тела, забывая о реальном возрасте. Кто бы в сорок не хотел вернуться в свои пятнадцать, чтобы ощутить бурю эмоций, от которой мгновенно вскипает кровь? Хотя бы на минуточку забыть о рациональности, правилах и ограничениях, чтобы полной грудью вкусить воздух свободы? Или же поддаться эйфории первой влюбленности, когда летать хочется, а в животе бабочки порхают? Жаль, только, спустя годы, понимаешь, что это были именно бабочки и эйфория, а в пятнадцать — это трагедия вселенского масштаба, катастрофа и армагеддон вместе взятые.