Талантливый мистер Рипли - стр. 19

– Может, выпьешь чего-нибудь? – спросил Том. – Давай поищем, где тут бар.

Но в эту минуту стюард ударил в гонг и прокричал:

– Провожающие – на берег! Все провожающие – на берег!

– Это относится ко мне, – сказал Пол.

Они обменялись рукопожатием, похлопали друг друга по плечу и дали обещание посылать друг другу открытки, после чего Пол ушел.

Шайка Боба останется до последней минуты, думал Том. Наверное, придется их выгонять. Неожиданно он развернулся и, увидев узкую лестницу, взбежал по ней. Наверху путь ему преградила висевшая на цепочке табличка: «Каюты второго класса», но он перешагнул через нее и ступил на палубу. Не станут же они препятствовать пассажиру первого класса, решившему прогуляться по палубе, где размещаются каюты второго класса, подумал он. Шайку Боба он видеть не мог. Он заплатил Бобу за квартиру за полмесяца и подарил ему на прощание рубашку и галстук. Что ему еще нужно?

Пароход уже отчалил, когда Том спустился наконец в каюту. Он осторожно вошел. Пусто. Койка аккуратно застелена голубым покрывалом. Пепельницы чистые. Казалось, тут вообще никого не было. Том расслабился и улыбнулся. Вот это обслуживание! Старые английские морские традиции, изысканный уровень компании «Кьюнард лайн»! Том увидел на полу возле койки большую корзину с фруктами, схватил лежавший на ней белый конверт и с нетерпением распечатал его. На листке бумаги было написано:

Корзина с длинной ручкой была завернута в желтый целлофан. В ней лежали яблоки, груши, виноград, две плитки шоколада и несколько шкаликов с ликером. Том никогда в жизни не получал в дорогу такой корзины. Раньше он видел их в витринах магазинов. Они стоили огромных денег, и ему было смешно, когда он смотрел на них. Теперь же он почувствовал, как на глаза его наворачиваются слезы. Том закрыл лицо руками и неожиданно разрыдался.

Том чувствовал себя покойно и умиротворенно, но к общению не стремился. Ему хотелось поразмышлять, и он вовсе не собирался знакомиться с кем-либо из пассажиров, вообще ни с кем, хотя, встречаясь со своими соседями по обеденному столу, вежливо с ними здоровался и улыбался. У него на пароходе уже появилась своя роль – серьезный молодой человек, направляющийся на выполнение серьезной задачи. Он был учтив, уравновешен, воспитан и погружен в себя.

Ему вдруг захотелось иметь кепку, и он купил себе в пароходном магазинчике голубовато-серую кепку из мягкой английской шерсти. Подремывая в шезлонге на палубе или делая вид, что дремлет, он надвигал козырек так, что тот закрывал ему почти все лицо. Кепка – самый универсальный головной убор, думал он. Непонятно, почему у него раньше не было кепки? В ней можно сойти за провинциального джентльмена, разбойника, англичанина, француза, а то и за чудака-американца – все зависит от того, как ее надеть. Том развлекался, примеряя ее так и этак перед зеркалом в каюте. Ему всегда казалось, что более унылого лица, чем у него, на свете не бывает. Такие лица легко и навсегда забываются. На нем было выражение покорности, чего Том не мог понять, и едва заметного испуга, не покидавшего его, несмотря на все усилия. Лицо настоящего конформиста, думал он. Кепка все изменила. Он сделался похожим на провинциала из Гринвича, штат Коннектикут. Теперь он стал молодым человеком, зарабатывающим самостоятельно, недавно окончившим, скажем, Принстон. К кепке идет трубка. Он купил и трубку.