Такой же предатель, как мы - стр. 23
– Они шли. – Гейл вновь подчеркивает это слово, ради Ивонн. – Не бежали, не прыгали, не кричали. Шли, оставаясь такими же сдержанными, как и на теннисном корте. Ира хмурилась и держала палец во рту. Катя равнодушным, механическим голосом попросила: «Пожалуйста, поплавайте с нами, мисс Гейл». Я сказала – наверное, чтобы слегка разрядить атмосферу: «Мисс Катя, мы с мистером Перри почтем за честь искупаться с вами». И мы пошли купаться. Так? – обращается она к Перри.
Тот кивает в знак согласия и берет Гейл за руку. Непонятно, хочет ли он таким образом поддержать ее или успокоить, но результат, в любом случае, достигнут: она вынуждена закрыть глаза и подождать несколько секунд, прежде чем уступить новому приливу эмоций.
– Все было спланировано заранее. Мы это знали. Дети тоже. Но уж кому-кому, а этим малышкам было совершенно необходимо поплескаться с крокодилом и большим мячом, правда, Перри?
– Истинная правда, – охотно подтверждает тот.
– Ира ухватилась за мою руку и буквально потащила в воду. Катя и Перри шли следом, с крокодилом. И я все время думала: где же их родители и почему вместо них с детьми купаемся мы? Я не стала уточнять у Кати. Наверное, догадывалась, что вопрос может оказаться болезненным. Например, папа и мама развелись, или что-нибудь такое. Поэтому я спросила, что это за милый джентльмен в берете, который сидит на вышке. Дядя Ваня, сказала Катя. Прекрасно. Кто такой дядя Ваня? Просто дядя. Из Перми? Да. Никаких дальнейших объяснений. Как и в тот раз: «Мы больше не ходим в школу в Риме». Я верно излагаю, Перри?
– Без единой ошибки.
– Тогда я продолжу.
Солнце и море сделали свое дело, по словам Гейл.
– Девочки плескались и прыгали, а Перри изображал Посейдона и восставал из морских глубин, рыча, как настоящее чудовище, – честное слово, милый, это было впечатляюще, признай.
Потом, уставшие, они вышли на берег – девочки обсохли и оделись, и Элспет намазала их солнцезащитным кремом.
– Но буквально через несколько секунд они вернулись к нам и уселись на моем полотенце. Одного взгляда на их лица было достаточно, чтобы понять, что грусть никуда не делась, просто ушла вглубь. Я подумала, что мороженое и шипучка спасут положение, и сказала: Перри, выполняй свой мужской долг. Так, Перри?
«Шипучка?» – повторяет она про себя. Почему я снова выражаюсь, как моя матушка, черт возьми? Потому что я – точно такая же неудавшаяся актриса, которая говорит чем дольше, тем громче.
– Так, – с запозданием подтверждает Перри.
– И ты пошел за угощением. Карамельно-ореховые рожки для всех и ананасовый сок для девочек. Но когда Перри хотел подписать чек, бармен сказал, что все оплачено. Кем же? – тараторит Гейл с той же напускной веселостью. – Ваней! Добрым толстым дядюшкой, который сидит на вышке. Но Перри – это же Перри, он не мог с этим смириться, ведь так?