Такое запутанное дело. Когда конец близок - стр. 65
Артур повернулся в шезлонге, его трубка описала дугу и замерла, указывая на противоположный берег.
– Вон там, на другом конце, расположен Сент-Моган. Надо сказать, в последнее время жизнь в рыбацкой деревушке заметно оживилась. На машине придется сделать круг в двадцать миль, потому что дорога углубляется на материк, однако при хорошей погоде можно отправиться на лодке по прямой и значительно сократить путь.
– Вы, случайно, не слышали об особняке «Парадиз»? – спросил Мордекай Тремейн, в очередной раз раскуривая трубку, которая гасла с надоедливым постоянством. – Он, кажется, где-то неподалеку.
Артур Тайнинг усмехнулся:
– Еще бы! «Парадиз» знают все. Это местная достопримечательность. Там живет Адриан Картхэллоу, известный художник. Вы наверняка слышали о нем.
– Да, – кивнул Мордекай.
– Не составит труда дойти до него пешком, – продолжил Тайнинг. – Расстояние не более мили. Спутать невозможно: дом построен на отколовшейся от материка скале, и попасть к нему можно только по подвесному железному мосту.
– Наверное, зимой там жутковато, – заметил Тремейн.
– Зимой в доме никто не живет. Как правило, Картхэллоу проводит здесь часть лета, а в остальное время – большую часть года – особняк пустует.
Наконец Мордекаю удалось вновь раскурить трубку. Он гордо откинулся на спинку шезлонга, картинно выпустил облако дыма и с видом знатока произнес:
– Дом, нависающий над волнами, должен обладать богатой историей.
– Да уж, о «Парадизе» ходит немало занятных легенд, – поддержал Тайнинг. – Поговаривают даже, что зимой там со всей округи собираются души, не нашедшие успокоения. Считается, что дом обречен, и рано или поздно трагедия постигнет каждого, кто осмелится там поселиться. Разумеется, все это не более чем пустые разговоры: просто тот, кто построил особняк, не обрел в нем счастья.
– Неужели?! – воскликнул Мордекай Тремейн.
Вдохновленный вниманием слушателя, Артур Тайнинг с готовностью поведал историю некоего миллионера, осмелившегося не просто воздвигнуть на скале причудливое строение, но еще и дерзко назвать его «Парадизом», то есть раем. Рассказ пробудил в душе Тремейна смутную тревогу. Он понимал, что виной тому своенравное воображение, однако полностью игнорировать дурное предчувствие не мог. А если трагическая пьеса «Парадиза» еще сыграна не до конца? Вдруг впереди еще одна история о насилии и несчастье? Тремейн представил темный холодный дом с плотно закрытыми ставнями, молчаливо и сурово нависающий над бурным морем – трудно найти более подходящие декорации для страшной сказки. Усилием воли он прогнал из сознания жуткий образ и задал следующий вопрос: