Таких не убивают - стр. 19
– Простите, – сказала Лидочка.
Итуся заглянула в окно снаружи, стараясь понять, что происходит на кухне, даже приложила руку лопаточкой ко лбу. Но видно было плохо.
– Я открою окно? – спросила Лидочка.
Ей было гадко от духоты и запахов.
– Открывайте, – согласился милиционер.
На зиму и в дни отъездов хозяева ставили на окна решетки – добротные решетки, на болтах. Но летом решетки мешали открывать окна и сейчас стояли в прихожей, прислоненные к стене.
– Давайте поговорим, – сказал капитан.
– Прямо здесь?
– А чего мы будет откладывать, – сказал капитан.
Теперь, сидя за столом, он не казался столь официальным и строгим.
– Чего откладывать, – повторил он. – Чем скорее мы разберемся, тем лучше. Скажите мне свои данные. Имя, фамилия и так далее.
– Но у меня нет паспорта.
– С паспортом зайдете ко мне в отделение, официально, – сказал капитан. – Сейчас изложите самое главное.
– Но вы не представились! – сообщила Лидочка. И добавила смущенно: – Мне неудобно обращаться к вам «господин капитан».
– Можете говорить «гражданин капитан», – сказал тот и тут же смилостивился. – Голицын, – представился он. – Анатолий Васильевич. Как нарком культуры, довоенный, слышали?
– Тогда записывайте, Анатолий Васильевич, – сказала Лидочка. – Берестова Лидия Кирилловна, год рождения по паспорту – тысяча девятьсот шестидесятый.
– Никогда не дашь, – заметил тезка наркома и этим перевел Лидочку из разряда подозреваемых в нормальные свидетели.
В дверь кухни сунулся милиционер, который встречал их у калитки.
– Свидетелей отпускать или пускай ждут?
– Тех двоих с собакой? – спросил капитан. – Подождут.
– Мы были все вместе, – сказала Лидочка. – Всю ночь и все утро.
– Не спешите, – перебил ее Анатолий Васильевич. – Давайте по порядку. Где проживаете, как сюда попали. По порядку. Мне же для дела нужно.
Лидочка изложила по порядку причины, приведшие ее на место преступления, сказала, кто здесь был, кроме нее, рассказала в двух словах о событиях вчерашнего дня. И лишь когда кончила говорить, а капитан все медленно писать, он отложил лист и спросил:
– Подпишитесь или отложим до отделения, когда паспорт принесете?
– Как хотите, – сказала Лидочка.
Она вдруг почувствовала, что устала – хоть просидела на кухне всего сорок минут.
– Теперь будете Глущенок допрашивать? – спросила она.
За стенкой слышались голоса, толкотня, шум. Голицына позвали оттуда. Он ушел, оставив Лидочку одну.
Она заглянула в комнату за капитаном и увидела, что Сергея уже положили на носилки и собираются уносить. Анатолий Васильевич что-то вынюхивал вокруг тела. Потом стал шептать на ухо второму милиционеру. Санитары понесли носилки прочь из гостиной, доктор в белом халате, совсем молоденький, шел сзади. Рука Сергея вдруг сорвалась с носилок и бессильно свалилась. Пальцы задевали доски пола. Лидочке захотелось рвануться, поправить руку, но она не посмела, что-то остановило ее. То ли страх перед Сергеем, перед смертью, то ли страх перед Анатолием Васильевичем Голицыным, милиционером, который имел право задавать вопросы и обвинять людей. А почему бы мне и не вернуться ночью, не пройти в дом – окна, наверное, были открыты, почему мне не убить Сергея? Бред какой-то! Таких, как Сергей, не убивают. Представь себе любого человека на земле, который накопил в себе столько ненависти к Сергею, чтобы убить его? Застрелить? А где покупают пистолеты, чтобы убивать знакомых популяризаторов ботаники, написавших современный роман? В телевизоре это выглядит так просто – подошел к эстонским мафиози, купил пистолет и еще пулемет. А на самом деле?