Такие разные миры (сборник) - стр. 45
Сейчас я сидел на земле в помещении наподобие пещеры, лодыжки были связаны, другой конец веревки обвивал железную скобу на стене. Осмотрев узел, я убедился, что его нетрудно развязать, но вовремя вспомнил, что халиане обожают наблюдать за попытками их живого запаса продовольствия освободиться. По нашим сведениям, такие попытки неизменно пресекаются и несчастная жертва отдается для игр халианам-щенкам, а потом, полумертвая от ран, вновь привязывается, дабы дождаться-таки участи закуски.
Таким образом, я сидел на земле и оплакивал свою несчастную судьбу. Спустя некоторое время проведать меня пришли три халианских воина. Все они были невысоки и одеты в короткие разноцветные одежды, наподобие шотландских юбок. Позднее я узнал, что цвета определяли принадлежность к какому-либо воинскому подразделению. Узкую грудь каждого перекрещивала портупея, на которой болталось великое множество самого разнообразного оружия – мечи и кинжалы, различные ножи и плети, аркан и несколько видов огнестрельного оружия. Они затараторили на своем лающем языке, потом, убедившись, что я не понимаю, завыли хором. Это продолжалось, пока не прибежал Дятел в качестве переводчика.
– Они требуют, чтобы ты встал. Веревку развяжут. Ты должен пойти с ними. Тебе лучше делать, что говорят. Их еще не кормили, и любой жест непослушания может спровоцировать голодную ярость. Это не слишком приятное зрелище, особенно если объектом их аппетита являешься ты сам.
– Скажи, что они могут не бояться, – с горечью ответил я. – Отаи, всем этим я обязан тебе? Надеюсь, отпираться не будешь?
– Да. Но не думай обо мне плохо. Я ведь дал обет гильдии, а подчиняться ему – самый святой долг для каждого нидийца.
– Не понимаю, о чем ты, – буркнул я.
Но прежде чем Отаи смог сказать еще что-нибудь, халианские воины развязали меня и, дружно взлаивая, потащили на веревке, которую накинули мне на шею.
Охранники волокли меня извилистыми подземными коридорами, все время обмениваясь лаем и воем, без сомнения обсуждая, как лучше употребить добычу в пищу. Когда я очутился в большой, вырубленной в скале комнате, один из них, немного говоривший по-английски, передней лапой указал на стул.
– Сидеть! – сказал он. – Не двигаться! Тостиг, он приходить.
Я сел. Охрана ушла. Оглядевшись вокруг, я не обнаружил ничего, что можно было бы использовать как оружие. Да и момент для попытки что-либо предпринять был не слишком удачный. Я от души надеялся, что в будущем мне подвернется возможность получше. Если, конечно, у меня есть будущее. Оставалось только сидеть и ждать этого Тостига. Он, без сомнения, желает узнать, каков я на вкус и подхожу ли для праздничного ужина.