Такие годы - стр. 13
Глава V. Встреча
Смысл разговора дошёл до Веньки не сразу. Отец приходил в школу, потому что слухи о безобразной драке дошли до РОНО, директор вызвал его, намекая на что-то значительное, и объявил, что «ученика Марголина больше в своей школе держать не хочет». Два ремесленника пострадали так, что попали в больницу, а поэтому, конечно, могут быть сделаны оргвыводы и по отношению к родителям Марголина, ибо ремесленники живут в интернате! И уж ясно, что и его, директора, не помилуют. Время сложное, и ответственность за воспитание подрастающего поколения большая. Нет, он не фронтовик, не воевал, потому что государство поручило ему этот ответственный пост. Он не отсиживался и бронь не просил – его оставила партия! Или не всем понятно, что слово партии – закон?! Отец не хлопал дверью, он сжал челюсти так, что, когда скрипнули зубы, директор отшатнулся и испуганно уставился в его лицо.
Эсфирь высказывала свою точку зрения: что мудрость стратегии – в умелом применении тактики! Кутузов, вот, тоже сдал Москву, чтобы выиграть кампанию! И вовсе не всегда отступление – это то же, что поражение, а лезть на амбразуру совсем не обязательно, тем более если эту огневую точку можно просто обойти, не подвергая себя опасности.
Это всё Венька выяснил потом, много позже, а пока на него обрушилась страшная беда. Пострашнее его болезни – он вдруг узнал, что его переводят в другую школу, на ту сторону линии, чтобы он не таскался два раза в день через пути и, главное, не пересекался с ремеслухой. И жить они будут там же, на другой стороне, недалеко от стоящей на окраине посёлка школы – два километра от станции, от центра жизни. Сначала он не сообразил даже, что теперь у него не будет уроков истории, что он не сможет на пустыре поджидать её, как бы случайно там оказавшись, и что у него просто нет никаких возможностей видеться с ней.
Сразу так много неожиданного, в голове крутились разные мысли, варианты, планы – что делать. Он никак не мог сосредоточиться. Всё путалось, перемешивалось, никак не успокаивалось, только вызывало раздражение. От всего этого никаких решений не приходило – ну, хоть бы на следующий шаг…
Он сидел на корточках, прислонясь костлявым своим хребтом к сосне, и единственное приятное, что ощущал в этот момент, – шероховатую тёплую поверхность коры. Он откинул голову назад, поднял глаза и смотрел, смотрел на уходящий вверх ствол. Взгляд его пересекался с отмершими чёрными сучками, с бронзовыми ветками, с веерами зелёных иголок, добирался до выцветшей голубизны неба, скользил вместе с облаками сквозь чащу ветвей, доплывал до соседней кроны и возвращался назад, как будто он читал книгу, и взгляд мог двигаться только от одного до другого края страницы. Когда начало ломить затылок, Венька опустил глаза и увидел прямо перед собой Лизу.