Такая история - стр. 7
Детство Последнего
Его назвали Последним, потому что он был первый ребенок.
– …И Последний, – заявила мать, едва успев прийти в себя после родов.
Так он стал Последним.
Сначала казалось, что сам он об этом не знал, да и знать не хотел. За первые четыре года жизни он переболел всеми возможными болезнями. Его крестили трижды: у священника рука не поднималась соборовать малыша, смотревшего на него своими беззащитными глазенками, а уйти, не совершив никакого таинства, он не мог, так что всякий раз оставался один выбор – крещение.
– Это ему не повредит.
Что правда, то правда: Последний продолжал жить – маленький, тощий, бледный как смерть, но живой. Он живучий, говорил отец. Живучий, как кошка, говорила мать.
Итак, он продолжал жить, и жил уже целых семь лет и четыре месяца, когда в ноябре 1904 года отец привел его в хлев, показал на двадцать шесть коров, составлявших все его богатство, и, предупредив, чтобы он пока ничего не говорил матери, сообщил, что скоро они раз и навсегда избавятся от этой горы дерьма.
Он торжественно обвел рукой хлев, темный и вонючий. Потом медленно произнес:
– Гараж Либеро Парри.
Либеро Парри – его имя. Гараж – французское слово, которое Последний никогда не слышал. Должно быть, это что-то вроде «скотного двора» или, скорее, «молочной фермы», была его первая мысль. Только он не понял, что здесь было такого удивительного.
– Будем чинить автомашины, – поспешил уточнить отец.
Вот это и впрямь было удивительно.
– Их же еще нет, автомашин, – заметила мать, когда однажды вечером, лежа рядом с ней в темноте, муж наконец поведал ей о своем решении.
– Это вопрос времени. Несколько месяцев – и они появятся, – заверил Либеро Парри, залезая рукой под ее ночную рубашку.
– Ты забыл про ребенка.
– Не беспокойся, он всему научится и будет работать со мной.
– Ты забыл про ребенка. Убери руку.
– Ах да. – Либеро Парри вспомнил, что зимой они все спят в одной комнате, экономя дрова.
Они немного полежали в тишине. Потом муж продолжил:
– Я разговаривал с Последним. Он согласен.
– Согласен?
– Да.
– Ему только семь лет, он весит двадцать один килограмм, и у него астма. Он еще маленький.
– Маленький, да удаленький. Забыла, что он у нас особенный?
Родители считали Последнего особенным ребенком. Из-за всех его болезней и разных других вещей, которые трудно объяснить.
– Может, тебе лучше поговорить с Тари́ном?
– Боюсь, он не поймет. Тарин такой же, как все: в голове одна земля, земля да скотина. Он скажет, что я спятил.
– Наверно, он будет прав.
– Нет, не будет.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что он из Треццате.