…Так навсегда! - стр. 14
В местный садик меня тоже не приняли. Сказали: «Нету мест» (впрочем, их и сейчас нет). Тем более что «место» за мной сохранялось в старом. Тут я даже не особо расстроился. Все-таки в прежнем порту приписки мы были единственной группой старослужащих, со всеми вытекающими отсюда формальными и неформальными привилегиями. В частности, правом зимой кататься на лыжах по «большому» кругу территории, практически вдоль забора и почти без спроса. Прочие ходили исключительно «по маленькому». Я часто сейчас смотрю на этот «большой»… боже, но ведь он и действительно казался БОЛЬШИМ!!!
Да, но в старый сад теперь надо было «добираться», а не просто перейти улицу, как раньше. Добираться целый час! Но вот час тогда, как ни странно, был маленьким. Да оно и неудивительно: столько всего вокруг! Столько приключений, только успевай головой вертеть! Один только маршрут автобуса – целиком, от конечной до конечной. Десять остановок, если не считать стартовой! Два светофора, и еще пять поворотов, и еще один изгиб, который если считать за поворот, то и все шесть. И автобусы – они бывают разные. Наши, «ЛиАЗ», и красивые импортные – «Икарус». «Икарус» интереснее: утром, когда на остановке полно народу, дети могут подойти на «высадке» и сесть до основной толпы, но я никогда не сажусь, а бегу вперед, к самой кабине, и в «Икарусе» гораздо лучше видно и дорогу, и как водитель без устали дергает огромный рычаг передач (допускаю, что он имеет другую точку зрения на коробку-«автомат»). А в нашем «лиазике» – он только рулит, но зато предоставляется возможность поразмышлять, почему в прибитой на кабине табличке «шофер» неизменно выцарапано – «холост».
Но главное – это даже не автобус. До него еще надо дойти, а путь неблизкий, мимо всех домов, потом пруд, потом наконец-то взбираешься на пешеходный мост, а у нас очень длинный мост через станционные пути, метров триста, и вот на нем-то, на мосту, уже ближе к концу – каждое утро и каждый вечер я встречался со своей Мечтой.
Расцепщик Вагонов – вот кто это был. Знаете такого?
Это такой специально обученный мужчина с чем-то вроде фасонной длинной кочерги в руках, который задумчиво стоит возле железнодорожной горки и внимательно ожидает сигнала сверху. Наконец, среди прочих шумов пересадочного узла вдруг раздается хрип невидимого репродуктора – и прокуренный голос просто-таки взрывается, эхом разносясь над всей округой:
– Третья на вторую пять, шестая восемь, три один!!!
Это и есть Сигнал. Повинуясь ему, Расцепщик Вагонов шерудит своей кочергой где-то внутри сцепки – и разделенные навсегда вагоны, повинуясь Его непреклонной воле, раскатываются по стрелкам вниз, кто куда, и уносятся вдаль, чтобы никогда уже не вернуться… или вернуться, но только нескоро-нескоро… Это даже лучше, чем смотреть, как горит огонь и течет вода: на них можно смотреть Вечность, а на убегающие вагоны – всю Жизнь, то есть даже дольше. И я смотрю, смотрю, смотрю, пока отец за руку не уведет уже меня…