Так это было… - стр. 10

Я имею не одну автономку за плечами. В них бывало всякое: и неудачи, и достижения, и разборки, и всё что бывает на берегу, и то, что ни в какие отчёты никогда не входит. Но меня всегда поражало одно, что после таких плаваний, особенно в консервных банках субмарин, люди становились очень близкими друг другу. В этих бесконечно однообразных днях открывались души и рассказывались истории, которые в других обстоятельствах никогда не услышишь. Некоторые звучали просто как анекдоты. Об одной такой истории я хочу рассказать ниже.

Подводники тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И даже тяжёлая служба не может отнять у них индивидуальных черт характера. Пусть меня извинит читатель, что не буду называть подлинных имён и фамилий. Я с глубоким уважением отношусь к собратьям по профессии, к их боевым подругам и только хочу подчеркнуть тяжесть не только их физического бытия, но и морального. Эта тема всегда была запретна в нашем чудном государстве….

Когда после 60–70 дней напряжённого похода, обычно ночью, лодка подходит к родному причалу, у всех «женатиков» сердце не выдерживает, и они любыми способами пытаются известить родных о своём благополучном прибытии. Эмоции бывают самые разные – «Распрекрасная ты моя, гони всех! Не взирая, на поздний час, я спешу к тебе в карете номер 11», или «Не волнуйся, часа через два буду дома»…. Но служба есть служба! На атомной лодке, даже после того, как она хорошо привязалась к пирсу, работы – Ой сколько! И больше всего её у механической боевой части.

Вспоминая историю, которую хочу рассказать для Вас, мне всегда представляется кинокомедия «Ирония судьбы, или с лёгким паром», которая была снята в 1976 году. А то, что произошло в нашем городке-гарнизоне после возвращения одной из подлодок из автономки, было гораздо раньше. И, мне кажется, что кто-то из подводников рассказал эту историю режиссёру, и он, усовершенствовав её, поставил фильм, который стал новогодним шедевром на все времена.

Атомоход во втором часу ноябрьской ночи плотно привязался к родному берегу. За плечами остались нелёгкие 80 суток похода. Все до чёртиков соскучились по дому, у кого он был, и те, которые думали его получить. А это значит всё. Старпом вызвал «автобус», так называлась крытая машина, до городка было добрых 6–7 км, и зимой так быстро до него ночью не добраться. Но «дед» (старший механик) распоряжался своими офицерами сам, и поэтому большинство было оставлено на расхолаживании реактора. Были в механической части два старших лейтенанта, один киповец, другой управленец, есть такие профессии на атомоходах. Оба были женаты, оба получили квартиры под номером 17 – это значит одинаковые на 5-м этаже, в одинаковых как близнецы домах. Лифтов в них не было. Лейтенанты в то время получали, если везло, только однокомнатные и только на 1-м или 5-м этажах. Дома клепали в городках по одному проекту, и стояли они в ряд среди сопок как близняшки. Их путали часто даже днём – улиц не было, а номера часто забывали нарисовать, и жильцы держали их только в голове…. И ещё была одна особенность – на лодке этих лейтенантов звали свояками, а что это значит – объяснять не надо. Жёны их были родными сёстрами, да к тому же и близнецами, как и всё в нашей истории. Чтобы не путаться во всём похожем, назовём их просто Даша и Маша, а наших свояков Петя и Ваня.