Таинственный Рафаэль - стр. 24

Как и в случае с «Коронованием св. Николы из Толентино», где в нижней части картины святой поражает сатану, а в верхней происходит его коронование, здесь Рафаэль также решил рассказать одновременно два разных эпизода. Настил из облаков разделяет две сцены, каждая из которых полна интересных деталей.

Стоящие на земле апостолы потрясенно застыли, обнаружив пустой саркофаг, где вместо тела Марии расцвели символизирующие ее цветы – лилии и розы. Единственная оставшаяся от нее реликвия – пояс, которым она перевязывала платье. Фома держит его в руках, все еще не в силах поверить в чудо. Санти долго работал над положением рук апостола – об этом свидетельствует множество дошедших до нас подготовительных рисунков. Его задачей было передать как можно более естественный жест, и ему это удалось. Пояс мягко струится в руках Фомы – и становится той осью, вокруг которой расположилась вся группа апостолов. Изображение пустого мраморного саркофага позаимствовано с фрески Пинтуриккьо, но Рафаэль немного сдвинул его, чтобы разрушить симметрию сцены. Как и в случае с конем на сиенской фреске, Санти более глубоко проник в пространство изображения. Наш взгляд концентрируется на углу саркофага, выступающем на передний план и отделяющем светлую сторону от затененной.

Это решение оказывается еще более удивительным, когда, следуя за взглядом Фомы, мы переводим внимание на сцену, разворачивающуюся над облаками. На заднем плане нет ни деревьев, ни городов, которые отвлекали бы взгляд. Рафаэль свел пейзаж к минимуму. Узкая полоска голубого неба, разделяющая апостолов и сцену коронования, нужна для того, чтобы сгладить шок от жеста Христа. Здесь Санти использовал фронтальную позицию: с нижним изображением нет никакой пространственной связи – стратегия, которую он в дальнейшем применит неоднократно для отделения земной сферы от небесной. Осторожный и галантный жест Христа симметричен смиренной и сдержанной позе Святой Девы. Дальше начинаются странности. Обратим внимание на жесты и мимику стоящих вокруг ангелов.

Перуджино и Пинтуриккьо ограничились бы одним эскизом для обеих сторон картины, позаботившись лишь о симметричном повторе одних и тех же линий.

У Рафаэля, напротив, именно второстепенные фигуры дают волю фантазии и предмет для экспериментов. За спиной Иисуса ангел-музыкант старается отвлечь херувима, полностью погрузившегося в созерцание сцены, в то время как в его ногах маленький амурчик закрывает рукой ухо, чтобы не оглохнуть от небесной музыки. У ангелов, стоящих на первом плане, ветер развевает не только одежды, но и локоны, открывая румяные щеки. С годами Санти станет настоящим экспертом в изображении такого рода мелких, но привлекающих внимание деталей, которые сглаживают чрезмерную торжественность повествования и делают события более живыми и понятными.