Таинственная река - стр. 36

Селеста теперь часто ловила себя на том, что сидит на крышке унитаза возле ванны, где нашла тело матери. Сидит в темноте и, давясь слезами, думает о том, как же так случилось, что жизнь ее покатилась под откос. Именно там она и сидела в ночь на воскресенье, и было уже около трех утра, и дождь барабанил в окна, когда домой вернулся Дейв весь в крови.

При виде ее он как будто испугался. Он отпрянул, когда она возникла перед ним.

Она спросила:

– Что случилось, милый? – и потянулась к нему. Он опять резко отпрянул, так, что даже зацепил ногой порог.

– Меня ранили.

– Что?

– Меня ранили.

– Господи, Дейв, скажи же, что произошло?

Он поднял рубашку, и Селеста увидела на его груди длинный след от удара ножом, откуда, пенясь, текла кровь.

– Господи, родной мой, да тебе же в больницу надо!

– Нет, нет, – сказал он. – Рана неглубокая, просто кровит, как собака.

Он был прав. Приглядевшись, она увидела, что рана действительно совсем неглубокая, но разрез был длинным и сильно кровоточил. Хоть и не настолько, чтобы так испачкать его рубашку и шею.

– Кто это тебя так?

– Какой-то полоумный негр, – сказал он и, стянув рубашку, кинул ее в раковину. – Дорогая, я весь изгваздался.

– Ты что? Да как это все случилось?

Он смотрел на нее блуждающим взглядом.

– Этот парень хотел меня ограбить, ясно? И я кинулся на него. Тогда он ударил меня ножом.

– Ты кинулся на парня с ножом, Дейв?

Он включил воду, сунул голову в раковину, сделал несколько глотков.

– Не знаю, что на меня нашло. Помрачение какое-то. И я его малость попортил.

– Ты?..

– Я покалечил его, Селеста. Словно обезумел, когда почувствовал этот нож у бока. Понимаешь? Я сбил его с ног, подмял под себя, а потом, детка, я ничего не помню.

– Так это была самооборона?

Он сделал неопределенный жест рукой.

– Честно говоря, не думаю, чтобы суд признал это самообороной.

– Не могу поверить. Милый, – она сжала его кисти, – расскажи мне по порядку, толком расскажи, что случилось.

Она заглянула ему в глаза, и ее замутило. Ей почудилось, что в них мелькнула какая-то странная усмешка, похотливая и торжествующая. Это из-за освещения, решила она. Дешевая лампа дневного света горела прямо над его головой, а когда он склонил голову и стал гладить ей руки, тошнота прошла, потому что лицо его приняло обычное выражение. Испуганное, но обычное.

– Я шел к машине, – начал он, и Селеста опять опустилась на крышку унитаза, а он сел перед ней на корточки, – и вдруг ко мне подошел этот парень и попросил прикурить. Я сказал, что не курю. Он сказал, что и он не курит.

– И он не курит.