Таежная месть - стр. 19
Веселой гурьбой подошли к реке, куда медвежата, будто бы шаловливая ребятня, сбежали с высокой песчаной кручи. Николай стоял в сторонке и с улыбкой наблюдал за тем, как трехлетние пестуны веселились в воде с младшими медвежатами, плескались и озоровали, чем мало отличались от бесшабашной деревенской ребятни. Я стоял на галечниковом берегу и терпеливо наблюдал за их чудачествами. Редкие брызги достигали моего лица, принося зябкие ощущения. Медвежата то удалялись на середину реки, где течение было особенно сильным, способным сбить даже крупного медведя, а то вдруг стремительно возвращались к берегу, как бы предлагая и мне поучаствовать в веселой звериной возне. Но я твердо стоял на своем и более не сделал и шагу в сторону воды. Достав папиросу, вдумчиво закурил, посматривая за тем, как звериная малышня колотит мохнатыми лапами по бурлящей воде.
Дрессировщик, симпатичный доброжелательный худощавый мужчина лет тридцати пяти, безо всякого намека на брутальность, вышел из-под тени высокого кедра и подошел ко мне.
Познакомились мы с ним три года назад, когда я отдал в цирк медвежонка по кличке Джон. Зверь был настолько ручной и столь непохожий на своих агрессивных сородичей, что его впору было выгуливать на поводке, как какую-нибудь домашнюю собачонку. По рассказам дрессировщика, покладистый характер Джона испортился в тот самый момент, когда зверь вдруг оказался под сводами цирка. Вид праздной и шумной толпы его сильно раздражал. Природная агрессия, видно, прятавшаяся глубоко внутри его мохнатого тела, могла проявиться в самые неподходящие минуты. Однажды он едва не помял акробатку, надумавшую с ним сфотографироваться. Именно после этого случая его решили определить в зоопарк, где, как рассказывали сотрудники, он вволю поедал свежее мясо и даже заметно прибавил в весе. А иногда на потеху публике, собравшейся у его вольера, перекатывался через голову – единственное, что осталось незабытым после суровой дрессировки в московском цирке.
Так что к цирку с некоторых пор отношение у меня было весьма сложное, но мои ощущения совершенно не отразились на наших отношениях с Николаем, с которым у нас нередко заводились предлинные вечерние разговоры за бутылочкой водки.
– Смотрю я на эту идиллию, и просто зависть берет, – признался дрессировщик, подсаживаясь рядом. – Я своих медведей целыми днями дрессирую. Буквально рядом с ними сплю и ем, всю душу в работу вкладываю, а они на меня, как на злодея, смотрят, а ты с ними только на прогулки выходишь, а они в тебе просто души не чают, лучше всякой собачонки за тобой бегают. Тимофей, может, ты секрет какой-то особый знаешь? Так поделись! Как говорится, за ценой не постою!