Таёжная история - стр. 8
С реки подул влажный прохладный ветерок. Абросим встал, достал из шалаша телогрейку, набросил на плечи.
Разжёг костёр, потом снова улёгся в своё ложе. Чуть слышно шелестел прибрежный ивняк. Ленивые волны, набегая на галечник, создавали монотонно-убаюкивающую мелодию. Незаметно для себя старик вновь задремал.
Ему приснилась старшая дочь Анна, безвременно ушедшая из жизни пятнадцать лет назад. Стройная, чернявая, с распущенными до плеч волосами, она стояла на высоком берегу реки и что-то кричала ему вниз, где он смолил лодку, подготавливая к сезону.
…Случилось это в год её совершеннолетия. Красотой природа наделила Анну щедро – от парней не было отбоя. А она выделила среди всех поклонников лишь одного – молчаливого вальщика леса Костю.
Васька Ермаков знал о взаимоотношениях Анны и Кости, но никак не мог смириться с мыслью, что девушка достанется не ему. С завидным терпением он переносил все её дерзости и насмешки над собой. Когда понял окончательно, что у него нет никаких шансов на взаимность, решил отомстить Анне, растоптать её любовь. Васька принялся следить за влюблёнными ежедневно, следуя за ними по пятам.
Однажды, как только стемнело, Васька засел в густом пихтаче и стал ждать. Словно зверь на охоте, он приготовился к нападению.
Едва девушка миновала его – выскочил из засады, в два прыжка очутился на тропинке и рысью набросился на неё сзади.
Закричать Анна не успела – зажав ей рот грязной ладонью и матерно ругаясь, негодяй мгновенно подмял её под себя и с животной страстью в теле разорвал на ней одежду…
В ту же ночь Анна повесилась. Не в силах пережить случившееся, она забралась на самую вершину старого осокоря, скрутила жгутом любимую косынку в ромашках – подарок Кости, – изготовила петлю и набросила себе на шею.
Наутро всё население их небольшого таёжного посёлка в скорбном молчании собралось у холма, на котором гордо и одиноко возвышался могучий осокорь.
Посреди холма, обхватив руками, казалось, намертво ствол дерева, голосила мать Анны – Ефросинья. Абросим же, онемев от внезапно обрушившегося горя, бестолково топтался подле неё, поглаживал беспрестанно жену по голове, и бросал на людей затуманенный взор. Слёз у него не было – красные воспалённые глаза выражали душевную боль намного ярче, нежели бы он плакал.
Когда к дереву подошёл милиционер и, отстранив рыдавшую Ефросинью, собрался взобраться на осокорь, чтобы срезать петлю, из толпы вдруг выбежал Костя. С негодованием в голосе он громко закричал:
– Постойте! Что вы делаете?! Как можно?
Милиционер вначале опешил, не понимая, что от него требуется. Потом, заглянув в глаза парню, посторонился.