Тадж-Махал - стр. 17
– Только не умирайте, только не умирайте, прошу вас, любовь моя!
Дверь открылась, и вошёл высокий худой человек с белой бородой в небольшой чалме и в широком чёрном халате, под которым был надет тёмно-синий халат, расшитый серебром.
– Идите! – приказал он повитухам. Подойдя к роженице, он долго разглядывал её, потом взял за руку, чтобы определить по пульсу болезнь. Подняв голову, врач заметил, что одна из принимавших роды женщин так и осталась стоять рядом с кроватью с чашкой в руке. Словно очнувшись от сна, женщина испуганно произнесла:
– Госпожа пить просила.
– Идите, я сам дам ей пить.
Поставив на столик чашку с ложечкой, повитуха медленно вышла.
– Лечите! Вы должны её вылечить! – сказал султан. – Мне не жить без неё!
Врач молча посмотрел на него, но ничего не сказал.
Вошли две служанки, чтобы поставить на пол плошки с горящими ароматическими маслами.
– Целый день не приходит в сознание, – испуганно глядя на свою госпожу, прошептала одна из девушек.
Мумтаз открыла глаза. Вся комната была в какой-то белой дымке, предметы двоились.
«Зажгли ароматические масла, – догадалась она, – но почему всё двоиться? Что со мной?»
– Пить, – прошептала Мумтаз.
Врач взял со стола чашку и ложечкой влил ей в рот воду.
– Пошлите к государю! Скажите, что Мумтаз Махал пришла в сознание.
Девушки выскочили за дверь.
Быстрым шагом в комнату вошёл Шах-Джехан. Опустившись на колени перед кроватью, он взял руку жены и прикоснулся к ней губами:
– Любовь моя! Как же я люблю вас! Не покидайте меня!
Мумтаз провела рукой по его щеке и прошептала:
– Душа моя…
Ее рука ослабла и упала на постель. Прижавшись лицом к руке любимой, султан зарыдал.
Каждое утро эмиры и раджи являлись в Ам-каз на обязательный утренний сбор у султана, но и на этот раз султан не вышел к ним. Эмиры ходили по залу и передавали друг другу дворцовые новости.
– Восьмой день султан не приходит в Ам-каз, такого ещё никогда не было! – сказал один из эмиров.
– Он вообще восьмой день не выходит из своей комнаты, как похоронил жену, – рассказывал другой.
– Не ест, не пьет, и ни кого к себе не пускает.
– Да, подкосила нашего султана смерть Мумтаз Махал, – сочувственно качал головой раджа.
– Он ведь её безумно любил!
– Всё в руках Аллаха! Всё!
– Говорят, что он хотел наложить на себя руки, да Аллах уберёг его от этого.
И вдруг среди толпы эмиров послышались голоса:
– Государь!
– Государь идёт!
Все повернулись к дверям, в которые обычно входил султан. Двери отворились, и в зал медленно вошёл постаревший, ссутулившийся, с потухшими глазами Шах-Джехан. Он был абсолютно седой. В зале повисла тишина, все были потрясены увиденным. И, словно по команде, все эмиры и раджи низко поклонились Высокой Любви этого человека.