Табу - стр. 52

– Оксана Константиновна? – молодой человек, стоящий в темном коридоре лестничной площадки, ослепил белоснежной улыбкой.

– Допустим.

– Это Вам. И меня просили напомнить, что сегодня в восемь часов вечера Вас ждут на семейном ужине, – молодой человек всучил мне чехол с вечерним платьем и поспешил скрыться.

– Ах, точно… моя милая семья.

***

– Оксана? – открывшая дверь Янка была шокирована настолько, что не смогла этого скрыть.

– А что, приглашение аннулировано? Или меня уже исключили из состава вашего достопочтенного семейства?

– Слушай, ну, хватит уже, а? – Янка распахнула дверь резким толчком и поспешила скрыться в широком коридоре.

– Очень гостеприимно, – рассмеялась я, сбрасывая прямо на пол спортивный пуховик. Взглянув на себя в зеркало, я довольно улыбнулась. Рваные джинсы, спортивная майка и кислотно-желтые кеды. Черт! Чем не вечерний наряд для семейного раута?

Тепло удовлетворения разлилось по телу приятной волной, когда я поймала ошарашенный взгляд отца. Его черный смокинг, белоснежная рубашка и шелковый шарф за воротничком были, как всегда, безупречны, чего не скажешь о прическе. Готова была поклясться, что тщательно залакированная копна волос зашевелилась от возмущения, при виде моего «вечернего туалета». «Матушка», кстати, соответствовала ему целиком: волосы аккуратными волнами спускались по обнаженной спине, оттеняя глубокий винный цвет шелкового платья в пол, а огромные брюлики способны были осветить своими переливами небольшой поселок.

Увидев меня, она закатила глаза в привычной для нее манере и отвернулась к окну, потеряв всякий интерес к очередной выходке взбалмошной девчонки. Но вот папенька, пребывая в шоке, даже не старался скрыть этого: бордовые, в тон платью жены, пятна поползли по его шее экзотическим окрасом лишая.

– Оксаночка, – в отличие от своего брата, дядя Витя, вошедший в гостиную, ничуть не замешкался, увидев меня. И если честно, то мне стало даже как-то обидно, что ли… и неловко. Что, я зря старалась? – Как устроилась?

– Спасибо, дядюшка, Вашими молитвами.

– Обожаю твое чувство юмора, – рассмеялся дядя Витя, мимоходом поцеловав Янку, застывшую у двери. Он по-хозяйски обошел столовую, проверив накрытый к ужину стол, и, отвернувшись, чтобы поправить и без того идеальную ткань оконных портьер, едва улыбнулся, заметив неоднозначную реакцию младшего брата.

– Какой же тут юмор, дядюшка? Это настоящая взрослая жизнь, со всеми оттенками радуги, состоящей, правда, всего из двух известных нам цветов, но все же. Папенька уже поведал историю, как под старость лет решил изменить свою жизнь? Ну, и мою, заодно.