Табу - стр. 44
— Ты просто очень добрая, — Ромка бросился в небольшую кухоньку, чтобы включить кофеварку.
— Ой, плохо ты меня знаешь, Ромик. Очень плохо. И спасает тебя, дорогой, только то, что ручки у тебя золотые, да и подход к клиенткам у тебя специфический. Уж не знаю, за чем они больше идут — за новым платьем или за жгучей страстью, с которой ты снимаешь мерки с наших оголодавших тётенек?
— Оксана Константиновна, о чем ты говоришь? — Рома отмахнулся от меня с легкой небрежностью и сосредоточился на приготовлении двойного американо. — Не с той ноги встала?
— С чего ты взял?
— Я еще не ослеп, — прохрипел Рома, настраивая вторую порцию кофе. — А чего это тебя вдруг заволновали мои методы? Так и пятиминутку морали скоро включишь в утренний разбор понедельника. Да и просто посмотри на себя! Ни макияжа, бледная, как поганка, глаза шальные, как у наркомана перед комиссией, ни прически, но если ты считаешь, воронье гнездо, стянутое резинкой, стильным, то я готов смириться за прибавку к зарплате.
— Ром, не наглей, — взяла большую кружку. — Думаю, мы оба прекрасно знаем, что ты и сам в курсе, как подкалымить на новенькие туфельки.
— Оксана Константиновна, да вы сегодня искритесь готовность покопаться в чужих жизнях? — рассмеялся Ромка, помахав в воздухе ногой в новеньких итальянских туфлях.
— Ладно, я работать. Меня нет. Есть пара эскизов, которые нужно закончить сегодня, — выхватив у довольного Ромки чашку, я отправилась в свой кабинет. — Каришка будет звонить, скажи, что меня съели кошки.
— Каришка? Моя сладкая глупышка? — рассмеялся Ромка, исчезая за высокой стойкой администратора.
Моя работа… Это то немногое, что приносило настоящее удовольствие. Я самостоятельно, лет семь назад, открыла швейное ателье, сняв крохотное помещение на окраине города. С самого детства имела слабость к рисованию, мои карандашные наброски были повсюду: в машине водителя, в кабинете директора школы, в шкафу с одеждой, на холодильнике, в груде дров для растопки. Отец с Васькой частенько подсмеивались, рассматривая мои рисунки. Но мне было все равно. Я успокаивалась, когда брала в руки карандаш. Вот и теперь я целыми днями рисую эскизы счастливых женщин: одни идут на скромный праздник в кругу родственников, другие готовятся блистать на ковровой дорожке, а кто-то ждет любимого, облачившись в тонкое кружево нижнего белья. Моя задача — рисовать, остальное решает Ромик. Он и глазом не моргнул, когда я ему принесла пачку эскизов нижнего белья. Он выпучил свои губки-уточки, почесал идеальную бороденку и отправился работать.