Таблетка от понедельника - стр. 9

– Море их остановит, – прошептал Джонс, – солёная вода растворит пену, а наниты не смогут строить новую.

Но в эти слова он и сам не верил.

Далеко в Азии живёт чепрачный тапир. На Суматре, Малайзии и Таиланде пыхтит он в дождевых лесах, гуляя ночами.

– Какой ты странный! – удивляются люди, встречая его. – И хобот, и копытца, и части разноцветные. Тебя, наверное, боги делали в самом конце из того, что осталось от других животных.

– Идите в Пномпень, – отвечает им тапир, – не лысым обезьянам рассказывать мне за внешность. Мы тут бегали, когда ваш предок первый раз с дерева упал.

И топает дальше, презрительно фыркая. Люди спорить с ним не решаются – мало приятного, когда тебя с визгом атакует трёхсоткилограммовый недовольный тапир. А он может, да.

Тапиры подслеповаты, и, видимо, поэтому дамы у них берут инициативу в свои лапы. А то вдруг не разглядят такую красоту?

– Ну ты, – говорит тапириха, – давай знакомиться.

– А? Кто здесь?

– Сюда хобот поворачивай. Это я, твоя возлюбленная.

– Да? – может засомневаться тапир. – Точно? Я вроде холостяк.

– Уже нет, – кусает его за бочок тапириха. – Как с вами, мужчинами, сложно, всё самой приходится делать.

Беременность, кстати, у них длится больше года. А дётеныши рождаются пятнисто-полосатые.

Чепрачный тапир, кроме блужданий по лесам, ещё и устроился на вторую работу. На полставки он подрабатывает добрым духом Баку, пожирающим кошмары и плохие сны.

– А что, работа непыльная, – хрюкает тапир, – покушать я люблю.

Но сам приходить ленится, и его надо звать: если приснился кошмар, надо трижды сказать: «Баку, ешь!» или написать его имя и положить на ночь под подушку.

– Вай! Куда?! Куда моего верблюда?

Джинн в светоотражающем халате обернулся и сурово посмотрел на купца в чалме.

– На штраф-загон.

– Ай, слушай, за что?

– За неправильную парковку.

– Как неправильную? Вот, привязал, оплатил!

– Неправильно, – джинн состроил страшную рожу. – Ты его куда привязал?

– Как куда? К верблюдовязи, как положено.

– Нет, дорогой, это не верблюдовязь, – джинн погрозил пальцем. – Это слоновязь! Тут только слонов можно. У тебя слон? Нет. На штраф-загон!

– Ай, огорчение! – купец подошёл поближе к джинну и перешёл на шёпот: – А может, как-нибудь так? Договоримся?

– Может, и договоримся… Лампу хочу, новую, серебряную.

– Дорогой! Сейчас сделаем! Сейчас будет!

Через полчаса купец уехал на своем верблюде, а джинн сунул в карман серебряную лампу. Нет, жить в ней он не собирался – кто будет жить в лампе, когда есть дворец? Он их коллекционировал как воспоминание о давно ушедшей юности, когда он ютился в точно такой же, взятой в ипотеку.