Таблетка от понедельника - стр. 21
Работала у нас девочка на контроле качества. Воздушная, тоненькая – на эльфа похожа из этого вашего фильма. Наши над ней чуток посмеивались, уж больно не от мира сего. Но работала хорошо, тут ничего не скажу.
Шёл я как-то с участка пять-цэ, смотрю, стоит она, глаза закрыла и вроде как прислушивается. А вокруг шум, гудит всё. Подхожу к ней, беру за локоток и спрашиваю:
– А что ты, птичка, тут забыла?
Она обернулась, смотрит на меня голубыми безумными глазами и говорит:
– Дядя Петя, а ты слышишь, что машины поют?
– Вот те раз, – говорю, – давно ли медкомиссию проходила?
– Нет, ты прислушайся, дядя Петя. Вот! Сейчас!
Я глаза прикрыл, только чтобы подыграть. И вдруг слышу – точно, музыка! Величественная такая, суровая.
– Бах, – говорит девчушка.
– Что?
– Себастьян Бах, композитор. Токката и фуга ре минор. Пятьсот шестьдесят пять.
Развернулась и ушла. Я как домой вернулся, нашёл в интернете эту токкату – и правда, она! Такие вот дела.
Девочка та уволилась через полгода. Теперь в группе одной играет, на клавишах. Недавно была у нас с гастролями, так я сходил: вокруг одна молодежь, музыка такая резкая, а мне нравится. А глаза прикрыл и слышу – она, токката и фуга ре минор номер пятьсот шестьдесят пять, хоть и спряталась среди тумц-тумц.
Что? Завод? Работает, что ему сделается. Только после замены пары станков токкату уже не играет. Перешёл на Вивальди. «Времена года», кажется. Но точно не скажу, я в музыке не силён.
Призрак
Молодой пианист потёр глаза и поднялся из-за рояля. Спать! Пора уже лечь в постель. Как же он устал! Но зато отрепетировал всё для выступления. Только он отошёл на пару шагов, как услышал за спиной шорох. Возле рояля стоял призрак. Прекрасная сияющая незнакомка, сотканная из лунного света.
– А?
– Кто так играет? – в глазах девушки пылал огонь.
– Что?
– Это же ужас! Двести лет спала, пока ты своей какофонией меня не разбудил.
Она присела на банкетку, откинула крышку и пробежала пальцами по клавишам.
– Ты же дубасишь, как бегемот! Смотри, вот так надо!
Рояль откликнулся чистым звуком.
– Позор для музыки! Кто тебе руку ставил? Ты ещё и темп не держишь!
Она яростно взяла аккорд и захлопнула крышку обратно.
– Чтобы я больше тебя не слышала, понял? Узнаю, что сел за инструмент – до самой смерти буду являться.
Дух вспыхнул и растворился в воздухе. А пианист вздохнул и на следующий день пошёл учиться на сварщика. Хочу заметить, что ни один призрак не являлся ругать его качество работы.
От смеха
– Это кто там шумит, Корнелиус?
Сумчатый тапир Корнелиус шумно почесался.
– Обезьяны, Бонифаций.