Та еще штучка - стр. 29
– Что-то лицо у тебя не радостное, – заметила я, присаживаясь напротив него.
– Я на работе, – отозвался Снегирёв. – А на моей работе ничего радостного в принципе не происходит.
– Ясно.
Чайник за моей спиной со щелчком выключился, а Снегирев, окончательно приняв нахальный вид, попросил:
– Сима, налей кофе, а?
Я на него посмотрела, потом на бывшего мужа, который уже успел с удобством расположиться на колченогом кресле у стены, и мне, кстати, согласно кивнуть по поводу кофе, потом снова на Лёню. Решила вслух подивиться:
– Вы оба бессмертные, что ли? Я, вообще-то, двенадцать часов на ногах.
Люба со стула рядом со мной с готовностью подскочила:
– Я налью.
Золовка кинулась за чашками к шкафу, а я продемонстрировала мужчинам кулак. А Снегирёва попросила:
– Рассказывай давай. Уж полночь близится, а мы всё ещё здесь, – перефразировала я известное выражение.
Лёня потянулся было к каким-то бумагам на своём столе, затем вдруг передумал и даже рукой махнул. Только сказал:
– Порадовать мне вас, на самом деле, нечем.
Он кинул на Любу осторожный взгляд. Я тоже на золовку посмотрела, заметила, как та насторожилась и напряглась. По всей видимости, ждала не информации, а едва ли не приговора. Не знаю, в плане чего именно она рассматривала этот приговор: своим финансам на несколько лет вперед, либо всё-таки своим чувствам к Денису. Невооружённым глазом было заметно, как сильно она мучается. Побледнела, осунулась, под глазами темные круги, и, вообще, она выглядела несчастной. Наверняка, ещё родители сегодня к ней наведывались, и вылили на неё всю степень своего переживания и разочарования очередной неудачей дочери. Тут было от чего и осунуться, и аппетит потерять.
– В городе Прохорова мы не нашли.
Я не удержалась и фыркнула.
– Конечно, не нашли, если время упустили. Я когда тебе говорила о том, что надо его искать, хватать, объявлять «план перехват»? Два дня назад!
Снегирёв глянул на меня с едкой, снисходительной улыбочкой.
– Посмотрите на неё, генеральша! Да кто будет из-за какого-то аферюги «план перехват» объявлять? Он что, террорист?
Я обиженно надула губы. Сказала негромко:
– Он хуже. Он мошенник.
– Вот-вот, – поддакнул меня Лёня. – Вор и мошенник. И бегать по городу с собаками ради него никто не будет.
– Милиция называется, – вздохнула я.
– Ты успокойся, – настойчиво попросил меня друг семьи. – Со своими замечаниями. И мы не милиция, а полиция.
Я на Серегу обернулась и поинтересовалась у того:
– Он издевается?
Бывший муж тут же кивнул, не собираясь ни с кем спорить, ни со мной, ни с дружком, а я вздохнула. На Лёню посмотрела, и единственная поинтересовалась, словно все остальные сюда в качестве группы поддержки пришли: