Т-34 и другие рассказы о войне - стр. 29
Таким образом, очень скоро сельскохозяйственные артели стали основным источником дохода Локотского самоуправления, которое рейх начал рассматривать как полноценного политического и экономического партнера. И, если кого внутри самоуправления и удивляло лояльное отношение ставки фюрера к территории, которую он запросто мог провозгласить своей, угнав, как в ряде других мест, население на принудительные работы в Германию, и превратив ее в укрепрайон, то Сталина и его окружение – нет. Они прекрасно понимали, что важно и выгодно – в политических целях – здесь, под Москвой, под носом у вождя, создать ощущение удовлетворенности людей жизнью, чтобы в самом сердце страны получить собственный анклав без единого немца на его территории и плюнуть в лицо союзникам и всему мировому сообществу, бросив: «Почему же так легко отказались они от идеи коммунизма? Может, не так– то и нужна им эта, навязанная большевиками, власть и эти, навязанные ими, порядки? Может, надо пересмотреть отношение к рейху и его якобы «оккупированным» территориям?»
Правда, никто из них не мог ответить ни себе, ни товарищам на вопрос, почему же не удалось за все годы Советской власти устроить точно такое же ощущение у людей им самим? Может потому, что задача так не стояла?
Так или иначе, люди действительно были довольны. На территорию Локотя приезжали немецкие кинодокументалисты, включая знаменитую Лени Рифеншталь, и снимали как для немцев, так и для тех, кто, по их разумению, вот– вот должен оказаться под их пятой – о том, как не наигранна и доподлинно глубока радость русских людей, оказавшихся действительно освобожденными. И не надо стоять у них над душой с автоматом, пока идет съемка – ведь действительно счастлив тот, кто занят любимым делом. А, если при этом еще и получается не думать про хлеб насущный, то вообще жизнь удалась. Воскобойник и его окружение делали для этого все возможное.
Как бы парадоксально это ни звучало, но никто из местного начальства, включая присланных сюда все же для порядку немцев, не заботился о том, чтобы глушить советское радио или усиленно – как это обычно бывает на оккупированных территориях – насаждать пропаганду «прекрасного строя». Люди были не слепые, рассуждал Воскобойник, и без того все видели, а, по справедливому выражению Шекспира, «гремит лишь то, что пусто изнутри» – ярким доказательством тому служили постоянные радиопередачи из Москвы, в которых, захлебываясь от одной– единственной эмоции (по голосу больше похожей на звериную ненависть), Левитан то и дело вещал о «вражеских нападениях», «налетах», «страданиях жителей оккупированных территорий» и – тут же, минуту спустя – об «освободительном партизанском движении», «спасенных людях и территориях», «счастливых советских людях» и так далее. Антонина слышала все это и пребывала в состоянии шока – подумать только, еще вчера эта же самая беспринципная ложь в исполнении все того же человека заставляла ее служить несправедливому строю, в том числе и с оружием в руках…