Сюрприз для Биг Босса - стр. 34
Договор, который внезапно стал ядовитым, до сих пор перед глазами. А последние слова, наверное, на всю жизнь отпечатались в моем сознание.
Коршунов не отец Веры. Вероятность его отцовства ноль.
Эта правда разъедает меня как химическая кислота. И пока Богдан Аркадьевич не явился домой, я пытаюсь придумать ему оправдание. Я пытаюсь понять смысл игры, которую он затеял. Но не могу. Не могу его понять. Мне дико от самой мысли, что такой взрослый дядя играет чувствами. Ладно моими, я не помру от разочарования. Он играет Верой, а вот этого я ему не могу простить, какие бы мотивы не были для его поступков.
Зачем он так поступает? Для чего?
И еще много-много других вопросов крутятся в голове без ответа.
В семь вечера я слышу, как во двор заезжает машина. И пока Вера с интересом рассматривает игрушки на мобиле, я подхожу к окну. Скрестив руки на груди, наблюдаю, как Коршунов выходит из машины. Он благодарит водителя, который днем нас возил в торговый центр, не спеша заходит в дом.
Сначала я порываюсь бегом спуститься вниз и выяснить все, что тревожит меня уже несколько часов. Удерживаю себя от импульсивности. Решаюсь пока понаблюдать за Коршуновым, попытаюсь его раскусить.
Сетую на саму себя, что не убрала за собой в кабинете. С другой стороны, Коршунов все увидит и не будет ходить вокруг да около, а сразу объяснит, что происходит.
Против воли постоянно прислушиваюсь к шагам. Напряжение внутри меня скоро достигнет своего пика. Я подобна проснувшемуся вулкану, который готов с минуты на минуты извергнуть из себя раскаленную лаву.
Я жду Коршунова. Я поглядываю на часы, мысленно торопя и его, и минуты. Сто раз поправляю на себе одежду, столько же раз расчесываюсь. Ожидание сводит с ума. Поэтому, когда внезапно слышу стук и вижу, как открывается дверь, я понимаю, что морально не готова сейчас оказаться наедине с Богданом Аркадьевичем. Верунчик сейчас так себе союзник.
Коршунов заходит в комнату, у меня перехватывает дыхание. Я привыкла видеть его в костюмах, рубашках и при галстуке. Привыкла, что смотрит он на людей сквозь линзы своих стильных очков.
Сейчас Коршунов стоит передо мной в футболке-поло с расстегнутым воротом, в светлых домашних брюках. Очков не наблюдается. А влажные волосы подсказывают мне о том, что Богдан Аркадьевич только что с душа. Несколько темных прядей непослушно лежат на лбу. Он такой домашний. Свой.
— Здравст-вуу-йте, - я заикаюсь. Коршунов меня смущает.
— Как прошел ваш день? – Богдан Аркадьеивич подходит к кроватке, смотрит на Веру.
Я замечаю на его губах непредназначенную для посторонних улыбку. Вот как так? Почему он смотрит на чужого ребенка с такой нежностью, с которой родные отцы не всегда смотрят? Как же меня раздражают тайны, ребусы, загадки.