Сырная королева - стр. 20
своём месте. Судьба Энфиселлы была предназначена мне – и отныне мне предстояло прожить её жизнь до конца. Только очень хотелось верить в то, что она не оборвётся слишком скоро...
Я уже залезла в повозку, как вдруг меня будто ударило в грудь.
Вскинув голову, я заметила в одном из нижних окон дворца женский силуэт. Створка приоткрылась – и теперь я могла хорошо разглядеть молодую женщину редкой красоты, которая держала на руках закутанного в затканные золотыми узорами пелёнки младенца.
Хотя я ещё не видела своего лица и не могла со стопроцентной уверенностью утверждать, что незнакомка похожа на меня, не стоило большого труда догадаться: это – Джесенель.
И на руках у неё лежит моё дитя. Мой новорождённый сын.
Сердце сжалось от боли и тоски. Жар в тяжёлых, разбухших от молока грудях стал в десятки раз ощутимее. Как и наполнившая их тягучая боль. На грубой ткани платья, которое висело на мне мешком, выступили мокрые пятна, повторявшие очертания сосков.
Это моё тело. И мой ребёнок.
С этим невозможно не считаться. Между нами крепкая ощутимая связь. Энфиселла – это я. И этот малыш, который по прихоти своего отца стал разменной монетой в придворных интригах, моя плоть от плоти и кровь от крови.
Но сейчас он – в чужих руках.
На мгновение наши взгляды скрестились – как две острых шпаги.
Глаза Джесенель, хотя и имели прекрасный миндалевидный разрез, вместе с тем поражали своей бесчувственностью. В них было столько же жизни, сколько в рыбьих глазах. Они были холодны, равнодушны, пусты.
Не отрывая от меня своего акульего взгляда, Джесенель медленно склонилась к ребёнку и прикоснулась губами к его покрытой белокурым пушком головке.
Внезапная ярость затуманила мой взор.
Я рванулась из повозки, напрочь забыв, что железный наручник на запястье моей левой руки по-прежнему соединён толстой цепью с наручником Перевозчика. Цепь натянулась, и Перевозчик мгновенно отреагировал – дёрнул за неё и, резко потянув на себя, свалил меня наземь.
- Пустите меня! Там мой ребёнок! – Моя ярость обратилась в слёзы. – Мой сын! Дайте мне моего сына!
Перевозчик молча схватил меня за ворот, изо всей силы тряхнул меня и легко, будто я была тряпичной куклой, зашвырнул внутрь повозки.
Затем забрался туда следом за мной, достал из кармана ключ и, сняв свой наручник, приковал меня к железному крюку. После чего неожиданно, широко размахнувшись, влепил мне своей лапищей такую мощную оплеуху, от которой у меня зазвенело в ушах. В глазах сначала вспыхнули звёзды. А потом – свет в них совсем померк, будто резко наступила ночь...