Сыновья Беки. Роман - стр. 13
– Опять обижаете девочку? И не стыдно? – закричала она и добавила, обращаясь уже к старшему сыну: – А ты здоровый – и ту да же. Иди-ка лучше задай коню корм.
Тахир остановил качели.
– Ух, гусиные глаза, все из-за тебя, – буркнул Тархан, косясь на сестру, и соскочил на землю.
Эсет обрадовалась и бросилась к качелям. Так обрадовалась, что даже против обыкновения не расквиталась с Тарханом за «гусиные глаза».
– Покатай ее, щербатый, – толкнул Хусена в бок Тархан.
Хусен и правда щербатый. Неизвестно отчего передние зубы у него почернели и почти совсем сточились. Говорят, такое бывает у тех, кто ест много сахару. Но это совсем не так: ведь у Хусена в доме и по праздникам не всегда бывает сахар. «Неправда все это, – думает Хусен, – и отчего тогда у Тархана, который только и знает, что ест сахар, зубы, как у ягненка, ровные и все целые?»
Хусен часто видит в руках у Тархана не только сахар, но даже конфеты и всякие пряники. Еще бы! Ведь у отца Тархана своя лавка.
Соси часто ездит во Владикавказ за товаром. Тогда за прилавком стоит Кабират, а Тархан ей помогает. В такие дни он даже не глядит в сторону Хусена. Впрочем, Тархан всегда разговаривает с ним свысока. Вот и сейчас он смотрит на Хусена так, будто победил его в кулачном бою.
Хусен с трудом сдержался. А как хотелось подразнить, позлить Тархана. Но попробуй-ка, тот ведь старше, полезет драться, чего доброго, опозоришься перед Эсет.
А Эсет, видно, стало жалко Хусена, она вдруг крикнула:
– Нани, Тархан не дает мне качаться!
Кабират снова выглянула и погрозила сыну кулаком:
– Опять ты пристал к ней! Смотри у меня. Хоть раз еще услышу ее голос, несдобровать тебе!
Знай Кабират, что Тархан пристает не к Эсет, а к Хусену, едва ли она вступилась бы за соседского мальчишку. Не в ее это правилах защищать чужих детей. За своих она может кому хочешь волосы выдрать, даже если ее дети и виноваты. Начнет проклинать на чем свет стоит, а то и с палкой погонится. После таких происшествий чужие ребята обычно долго обходят стороной двор Кабират, хотя с детьми ее уже давно помирились.
Тархан хорошо знал, какая у матери тяжелая рука, а потому не заставил ее дважды повторять угрозу и притих. Даже сам принялся раскачивать Эсет. Но вскоре ему наскучило, и он милостиво предоставил это право Хусену.
Хусену стало совсем тепло, как только он взялся за качели. И Эсет, довольная, смеется. Когда качели несутся вперед, она вся напряженно вытягивается, будто хочет взлететь, а когда назад, поджимает коленки.
Тархан немного постоял, посмотрел на них, ухмыльнулся и пошел. Но уходя он не преминул крикнуть: