Сыновья Ананси - стр. 23
– Что?
– Я говорю, – сказала она нормальным тоном, – что если он тебе понадобится, скажи пауку. И брат тут как тут.
– Пауку?
– Ну да, я так и сказала. Или ты думаешь, я для здоровья говорю? Легкие упражняю? Ты что, никогда не слышал о разговорах с пчелами? Когда я была девчонкой, еще на Сент-Эндрюсе, до того как мои родители приехали сюда, мы рассказывали пчелам все хорошие новости. Ничего сложного. Поговори с пауком. Когда твой отец исчезал, я обычно так посылала ему сообщения.
– …Понятно.
– Не говори мне свое «понятно», как будто…
– Как будто что?
– Как будто я безумная старуха, которая не разбирает, что к чему. Думаешь, я право от лева не отличу?
– Хм. Нет, уверен, что отличите. Честное слово.
Миссис Хигглер это не смягчило. Она явно не была этим удовлетворена. Она подхватила со стола кофейную чашку и неодобрительно прижала ее к груди. Толстяк Чарли перешел черту, и миссис Хигглер решила удостовериться, что он понимает, что натворил.
– Да я вообще не обязана это делать, – сказала она. – Не обязана тебе помогать. Я это делаю только ради твоего отца, он был особенный, и твоей матери, она была хорошей женщиной. Рассказываю тебе важные вещи, значительные вещи. И ты должен меня слушать. Ты должен мне верить.
– Я верю, – сказал Толстяк Чарли так убедительно, как только мог.
– Ты просто угождаешь старухе.
– Нет, – солгал он. – Не угождаю. Честно, нет.
В его словах звучали честность, искренность и правда. Он был в тысячах миль от дома, в доме своего покойного отца, с безумной старухой на грани апоплексического удара. Если бы ее это успокоило, он бы с максимально возможной искренностью согласился даже с тем, что луна – это экзотический тропический фрукт.
Она шмыгнула носом.
– Все-то вы знаете, молодежь, – сказала она. – Только что появились, и на тебе, во всем разобрались. Да я забыла больше, чем ты знал. Ты ничегошеньки не знаешь об отце, о своей семье ничегошеньки не знаешь. Я тебе рассказываю, что твой отец бог, а ты даже не спрашиваешь, о каком боге я говорю.
Толстяк Чарли попытался припомнить, как звали известных ему богов.
– Зевс? – предположил он.
Миссис Хигглер издала звук чайника, который подавляет в себе желание закипеть. Толстяк Чарли понял, что Зевс – неправильный ответ.
– Купидон?
Она издала еще один звук, начинающийся с фырчания и заканчивающийся хихиканьем.
– Так и представляю твоего папашу, на котором ничего нет, кроме этих мягких подгузников, с большим луком и стрелой.
Она еще немного похихикала и отпила свой кофе.
– Когда он был богом, – сказала она, – его называли Ананси.