Сын зари - стр. 33
Глаза Сереги стали как донышки стаканов.
– Кому же это, как бы свечки-то ставят? – спросил он.
– Тому, кто узурпировал власть над миром, – сказал Кирилл вкрадчиво, – кто велел называть себя Вседержителем, не имея на то права, ложный владыка, отражение Вечного в материи, его завистливое и злое подобие, коего знающие именуют Демиургом. Сострадающий Отец, помнящий о детях своих, попытался разорвать наложенные на них оковы, и снизойти в наш мир, но этого не выдержал никто из живущих, наделенных разумом…
– Поэтому все и заснули, да?
– Именно так, – Кирилл кивнул. – Ибо как сказано в откровении Иоанна – и я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, мором и зверями земными.
Ему стоило большого труда оставаться серьезным, глядя на ошарашенную физиономию бывшего десантника.
– Мечом и зверями земными… – повторил тот. – Ведь и верно, так и есть.
– Те, кто погиб, были истинными грешниками, негодными к раскаянию, – тут Кирилл запнулся, ему вспомнился их выпускающий редактор, Антон Павлович, добрый и душевный, соседка по дому, воспитавшая после смерти мужа пятерых детей… они что, «грешники»? – Оставшиеся же будут разделены на тех, кто достоин света, и тех, кого ждет мрак и скрежет зубовный.
Нет, пора заканчивать эту шутку, посмеялся и хватит.
– Все, расслабься, – сказал Кирилл. – Неужели ты веришь тому, что я говорю?
– Конечно, а как же? – Серега посмотрел на него недоумевающе. – Ведь ты сам сказал – чтобы спастись, надо идти за тобой, и тебя слушаться, а иначе тьма и пытки всякие.
Кирилл отвернулся.
Признаться, что это бред, что он знает о произошедшей катастрофе не больше остальных, нельзя – «поклонник» запросто может скрутить бывшего журналиста и сдать его обратно Дериеву, а тот беглеца не помилует. Придется играть роль новоявленного пророка до тех пор, пока они не доберутся до Машеньки, а потом… потом он что-нибудь придумает.
– Майор-то бесится, я его знаю, – сказал Серега. – Из коммуны еще никто не уходил.
А вот тут хорошо подойдет строка из не признанного церковью «Евангелия от Филиппа».
– Те, кто облекся светом, их не видят силы и не могут схватить их. Но облекутся светом в тайне, в соединении, – проговорил Кирилл, сам удивляясь, насколько хорошо огрызки древних текстов засели в памяти – четыре года прошло, а он может цитировать их не хуже, чем средневековый монах – Библию.
Ему было стыдно – грех использовать чужую наивность, чужую веру, но иного выхода он не видел.