Сын - стр. 24

– Они и сюда вторглись. Ладно. – Симон кивнул одному из старожилов пансиона, проходившему мимо на подкашивающихся по-наркомански ногах, и тот молча кивнул в ответ. – Здесь много знакомых лиц, как я погляжу. Однако Воллан работал тюремным священником. Отчет о вскрытии еще не готов, но следов от уколов мы у него не обнаружили.

– Он жил здесь не как наркоман. Он помогал нам, когда у нас возникали проблемы с бывшими заключенными. Они доверяли Воллану. И мы предоставили ему временное жилье, когда ему пришлось съехать из дома.

– Да, мы в курсе. Мне интересно, почему вы не удивились, хотя знали, что он не был наркоманом. Это ведь мог быть несчастный случай.

– А это был несчастный случай?

Симон посмотрел на высокую худышку. Она медлила, ожидая знака с его стороны, и наконец открыла рот:

– Мы не обнаружили никаких признаков насилия, но тропинки у реки – это криминальная территория.

«У реки», – отметила Марта. Строгая мама, поправлявшая ее речь за обеденным столом. «Ты никогда не выйдешь замуж за приличного человека, если будешь разговаривать, как портовый грузчик».

Комиссар Кефас склонил голову набок:

– О чем вы думаете, Марта?

Он ей нравился. Казалось, ему не все равно.

– Думаю, он знал, что умрет.

Полицейский поднял бровь:

– Почему вы так решили?

– Из-за письма, которое он мне передал.

Марта обошла вокруг стола в переговорной, находившейся прямо напротив приемной на втором этаже. Им удалось сохранить готический стиль, и эта комната, вне всяких сомнений, была самой красивой в здании. Да и конкурентов у нее было не много. Марта налила кофе комиссару, усевшемуся, чтобы прочитать письмо, которое Марта обнаружила в конверте, оставленном для нее в приемной Пером Волланом. Его напарница сидела рядом с ним на краешке стула и набирала на телефоне сообщение. Она вежливо отказалась от предложенных кофе, чая и воды. Как будто думала, что вода в этом здании полна каких-то редких микробов. Кефас протянул письмо коллеге:

– Здесь написано, что он завещает все свое имущество вашему пансиону.

Его коллега отправила сообщение и кашлянула. Комиссар повернулся к ней:

– Да, фрёкен Адель?

– Теперь больше нельзя говорить «пансион», теперь это называется общежитием.

Кефас искренне удивился:

– Почему это?

– Потому что у нас имеются социологи и медпункт, – сказала Марта. – И считается, что это больше чем пансион. Кроме того, само слово «пансион» приобрело негативное звучание. Пьянка, шум и ужасные условия. Поэтому и решили немного приукрасить действительность и именовать наше заведение по-другому.

– Но все-таки… – произнес полицейский. – Он захотел отдать все имущество вам?