Сын счастья - стр. 29

– Почему не ты мой отец? – спросил Вениамин, внимательно глядя на Андерса.

– Об этом ты лучше спроси у Дины.

Андерс перерезал шнур маленьким ножичком, который был прикреплен к кольцу, надетому на палец. Ножичек клюнул шнур, словно острый клюв.

– Женщины сами решают, кто будет отцом их ребенка?

– Не всегда. Но Дина, конечно, решала сама.

– Иаков был очень хороший отец?

– Как сказать… Не знаю, выбрала ли она его только затем, чтобы он был отцом ее ребенка. Дина была слишком молоденькая, когда приехала сюда.

– Зачем же тогда она его выбрала?

Андерс вспотел. И шнур, которым он чинил сеть, кончился.

– Иаков был очень достойный человек. И ему принадлежал Рейнснес. Думаю, что и ленсман хотел, чтобы Иаков стал его зятем. Но точно не знаю. Спроси лучше у Дины…

Вениамин пропустил последние слова мимо ушей как пустую болтовню и спросил:

– А Дина сама хотела выйти за Иакова?

– Думаю, да…

– Зачем ей муж, который умер?

– Никто не знал, сколько проживет Иаков. И вообще, может, это ленсман решал, за кого выйдет Дина.

Они помолчали.

– Вот этому я никогда не поверю! – твердо сказал Вениамин.

Андерс невольно улыбнулся:

– Это было так давно.

Вениамин замолчал. Он сидел, перебирая сеть и не замечая, что нашел в ней большую дыру.

– Жаль, что не ты мой отец, – сказал он после долгого раздумья.

– Почему?

– Так мне хотелось бы… Мы бы вместе ходили на Лофотены.

Вениамин в упор смотрел на Андерса.

У Андерса почему-то никак не получалось раскурить трубку.

– Как думаешь, я был бы тогда другим? – спросил Вениамин.

Андерс вынул изо рта трубку, долго откашливался и смотрел на Вениамина. Потом медленно покачал головой:

– Нет. Думаю, ты был бы точно такой, как сейчас. Несмотря ни на что.

– Значит, ты все-таки можешь быть моим отцом? Андерс помолчал, потом протянул Вениамину руку:

– Конечно! Если ты считаешь, что тебе нужен именно такой отец, как я. Но пусть лучше это останется между нами, ведь в церковных книгах это не записано.

Они обменялись рукопожатием и серьезно кивнули друг другу.

На Рейнснес опустился невидимый гнет. Старые бревна приняли его на себя. Спрятали в своих трещинах. Между вечным дыханием покойников. Между клочками мха и старым тряпьем, что лежало там раньше.

Дом наполнялся людьми и голосами, которые утоляли скорбь. Дина не ходила ночами по зале и не пила в беседке вино, как пророчила Олине. По утрам в доме не находили брошенных ею недокуренных сигар и пустых бутылок. Все было белое и чистое, как выпавший на поля снег.

Иногда Вениамин просыпался от плача русского. А иногда и от своего собственного. Тогда он шел в залу к Дине. Они играли в шахматы, чтобы прогнать страх темноты и то, чего никто не мог исправить.