«…сын Музы, Аполлонов избранник…». Статьи, эссе, заметки о личности и творчестве А. С. Пушкина - стр. 35
Но все эти качества, такие замечательные и, с виду, столь неожиданные в простой провинциальной барышне, – ничего перед величием в ней нравственного долга. Когда она была еще Татьяной Лариной, она, хотя и сама ужасалась своей смелости, призналась Онегину в своих чувствах. Теперь она больше не Ларина, она замужем.
Принята большая ответственность перед Богом, людьми, совестью, и теперь она, как Тургеневская Лиза Калитина, ушедшая в монастырь, потеряна для самой себя и для всех и прежде всего, потеряна навсегда для самого ей дорогого – для Онегина.
Татьяна не даст свободы своему чувству, как не давала ее своему телу, когда зимой ему хотелось подольше понежиться в постели. До сих пор мы видели ее скромной, милой, бедной Таней, но тут мы столкнулись в ней с силой, с суровой силой, которая от нее исходит, и перед которой, чувствуя ее, все невольно склоняются.
Вот в Онегине этой силы нет, и этим Татьяна значительнее Онегина.
И какое редкое и удачное сочетание представляли бы эти два человека, друг друга дополняющие! Но, по вине Онегина, и эта жизнь, как и его собственная, повернулась неудачно. Ничего интересного не сулит ей грядущего волнуемое море: самый тесный круг – верная супруга и добродетельная мать.
Пропала личная жизнь, имевшая все данные быть богатой и содержательной. Но не пропала личность, раскрывающаяся перед нами в величии и неземной красоте.
Татьяна – первый в нашей литературе художественный портрет «русской женщины», как потом его будут писать все наши мастера слова. Некрасов, Тургенев, Гончаров, Л. Толстой, подобно тому, как эти же художники размножат и образ спутника Татьяны – Онегина, первого в нашей литературе интеллигента.
Какие черты характеризуют Татьяну как «русскую женщину»? – Подчинение долгу, голосу совести. Она – героиня, но ее геройство – без всякой аффектации, настоящее национальное русское геройство: суровый долг, требующий отказа от личного счастья, исполняется без фраз, без жестикуляции, как само собой полагающееся.
Внутреннее беспокойство, созерцательность, стремление к идеалу – дополняют эти черты.
Мы начали с национальности в симпатиях, привычках и вкусах Татьяны и пришли, наконец, к национальности самых глубоких ее движений.
Пушкин в Татьяне уловил и запечатлел дивный образ русского женского характера, как он складывался у нас исторически.
Нетрудно подметить еще в Февронии Муромской{67} и Юлиании Лазаревой{68} черты Татьяны. Но Пушкин сделал больше: после Татьяны дав изображение Маши Мироновой