Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры - стр. 52
Он разрезал огромным ножом язык и свинину, рассек на несколько кусков пальмовые завязи – и все это с какой-то злобой, выдававшей глубокую взволнованность, потом жестом показал гостям, что можно начинать трапезу.
Ели молча. Граф время от времени поглядывал на буканьера, а тот, видимо, боялся, что гость разгадает его волнение, торопился опустить взгляд или отворачивался, притворяясь, что надо отдать какие-то распоряжения помощнику.
Когда обед закончился, Буттафуоко предложил гостям толстенные сигары, свернутые им самим из табака, видимо украденного с испанских плантаций; потом он обратился к Корталю, трапезничавшему на свежем воздухе, возле очага:
– Дай-ка, дружище, почетную фляжку: в нашем кругу находится граф.
Слуга пошарил под бананом и вытащил огромную тыкву, несколько бокалов из бычьих рогов и понес все это в хижину.
– Сеньор граф, – начал буканьер с нескрываемым огорчением, – я не могу предложить вам ни шампанского, ни бургундского, ни медокского, потому что мы не во Франции. Здесь у нас нет ничего иного, кроме агуардьенте, потому что на острове не производят изысканных напитков. А это – мой запас, который я кое-где отыскиваю с риском для жизни… Бывает, ночами он нужен мне, чтобы забыть прошлое, чтобы не плакать… Сеньор граф, примите от чистого сердца.
– Вы взволнованы, Буттафуоко! – сказал сеньор ди Вентимилья.
– Можно быть сильным, сеньор граф, – продолжал буканьер, – можно пересечь экватор, можно поклясться, что забудешь собственную страну… мою Нормандию… мой замок… любимую сестру, которая для меня теперь навсегда умерла… отца-дворянина, который вместе с моей матерью покоится там, в одном аббатстве… Адские муки! Пейте, сеньор граф… и я тоже выпью!
Он порывисто схватил чашу из бычьего рога и залпом осушил ее, а потом закричал:
– Еще, Корталь, еще! Надо залить эти давние воспоминания! Эх, какая печальная судьба выпала на мою долю!
Лицо гордого буканьера страшно изменилось.
Он не плакал, но видно было, что сдержать слезы стоит ему неимоверных усилий. Возможно, он злился, что выдал свой секрет.
– Пейте, сеньор граф, – через несколько мгновений повторил он, осушая вторую чашку. – Вот уж никогда не думал, что приму в этом убогом жилище дворянина из далекой Европы. Конечно, я одно время надеялся, что появится кто-нибудь и случайно найдет меня, но это были пустые мечты.
– Продолжайте, Буттафуоко, – вымолвил граф, – вы ведь среди друзей.
Буканьер опрокинул и третью порцию агуардьенте, потом раздраженно махнул рукой и продолжал сдавленным голосом:
– Проклятый Париж! Гнусный обольститель, сдавивший меня в своих лабиринтах! Лучше бы я тебя никогда не видел! Многие тысячи твоих искушений сделали из меня жалкого буканьера, мясника в лесах Сан-Доминго!.. Проклятые карты! Вы меня разорили!