Сын - стр. 28
– Ненавижу этих голландок, – сказал брат. – Надеюсь, индейцы отымеют их как следует.
– Я тоже.
– Смотрю, ты неплохо держишься.
– Потому что я не сваливаюсь с лошади.
За ночь мы дважды останавливались, и индейцы всякий раз затягивали потуже ремни, державшие Мартина.
– Я пытался вцепиться ногами, но получается плохо.
– Уверен, маме приятно было бы это услышать.
– Ты станешь отличным маленьким индейцем, Илай. Жаль, что я этого не увижу.
Отвечать я не стал.
– Ты же понимаешь, я не стрелял, потому что боялся за маму и Лиззи.
– Ты просто окоченел от страха.
– Они все равно убили бы маму, это ясно, но Лиззи забрали бы вместе с нами. Но она была ранена, только поэтому…
– Заткнись, – не выдержал я.
– Ты не должен был видеть, что они с ней делали.
Он выглядел так же, как всегда: чуть косящие глаза, тонкие губы. Это человек, которого я знал давным-давно.
Чуть погодя он попросил прощения.
Индейцы делили вяленое мясо, отобранное у поселенцев. Одна из немок спросила, не знаю ли я, куда нас везут. Я сделал вид, что не понимаю. Она сообразила, что с Мартином лучше не заговаривать.
На следующий день пространство вокруг нас словно бы вытянулось в длину. Мы двигались по каньону миль в десять шириной, стены из красного камня вздымались на тысячу футов. Из деревьев здесь росли только вязы и тополя, а один раз я заметил драцену, торчащую из песка, – точную копию той, что росла у нашего дома. В каждом ручье попадались удивительные окаменелости: моллюски размером с колесо телеги, рога и кости громадных созданий, гораздо большего размера, чем у любых ныне живущих животных.
Тошавей сказал мне по-испански, что в конце каньона полно бизонов. Он восхищался всем вокруг. С ветвей кедров и мескитовых деревьев свисали длинные пучки черной шерсти: бизоны прятались здесь от зноя.
Индейцы, кажется, вообще не нуждались ни в отдыхе, ни в еде, но постепенно безумная скачка все же замедлилась. Рот мой наполнился слюной. В ручьях, мимо которых мы скакали, плескалась рыба – лови сколько хочешь: сом, угорь, сарган, большеротый буффало. Оленям и антилопам я потерял счет. Коричневый гризли – огромный, я в жизни такого не видел – нежился на солнышке. Прозрачные родники били из скал, образуя озерца у подножия.
Вечером мы устроили первый настоящий привал, я уснул прямо на камнях, обнимая брата. Кто-то накрыл нас сверху бизоньей шкурой, я приоткрыл глаза – Тошавей присел рядом на корточки. Я уже узнавал его запах.
– Завтра мы зажжем костер, – сказал он.
Утром мы проезжали мимо холмов, на каменных склонах которых были изображены шаманы, сражающиеся воины с копьями, щитами,