Связной - стр. 4
– Чем они занимались?
– Все тем же, диверсионной работой! Прилежания в этом деле им было не занимать. Готовились так, как будто собирались воевать с передовыми частями советской армии.
– А может, и в самом деле с передовыми?
– Не уверен, на этот счет у меня собственное соображение имеется. Думаю, их готовили, чтобы они организовали партизанское движение. Немцы прекрасно понимали, что прибалтийские территории им не удержать, и потихонечку внедряли туда свою агентуру.
– Возможно, так оно и есть.
– Мне сохранят жизнь? – сглотнув, спросил Зотов.
– Все зависит от того, как пойдет наше сотрудничество. Все сказанное мы самым тщательным образом перепроверим. Если увидим, что ты был с нами, скажу так, не до конца искренен… я ничем не сумею тебе помочь.
– Поверьте мне, я все сказал, что знал.
– Разберемся.
– И еще… Неделю назад я случайно услышал телефонный разговор начальника школы с каким-то бароном… Речь шла о том, что в Томилино, в лесной массив, завтра ночью должны сбросить двух агентов.
– Их задание?
– Они должны устроиться на железнодорожной станции в Люберцах и собирать информацию по проезжающим поездам. А также организовать диверсии на железнодорожных узлах.
– Если информация подтвердится, это тебе зачтется. – Вызвав караульного, полковник распорядился: – Старшина, уведи арестованного!
Оставшись один, он поднял трубку и набрал номер:
– Старший лейтенант Романцев?
– Так точно, товарищ полковник!
– Мне тут поступила информация, что в районе Томилино, в квадрате двадцать четыре, – это там, где лесной массив, – завтра будут сброшены два диверсанта. Их задача – организация диверсий на железных дорогах и сбор информации. Прими меры к их задержанию.
– Есть, товарищ полковник! Сделаем все как надо.
– И поаккуратнее там, мне они нужны живыми, – предупредил полковник и положил трубку.
Взглянув на настенные часы с кукушкой, висевшие над самым столом, Тихон поднялся – подошло время обхода железнодорожных путей. Привычно закинув карабин на плечо, он вышел из сторожки и неспешно зашагал по насыпи, слегка подволакивая покалеченную ногу. Несмотря на летнюю погоду, было по-осеннему свежо. Вокруг было тихо, лишь под сапогами негромко похрустывал гравий.
Ранение, полученное под Киевом в первые же дни войны, давало о себе знать при каждом шаге: раздробленная ступня болела, а кроме того, нестерпимо ныла голова – последствие тяжелейшей контузии.
После каждого обхода боль лишь усиливалась. Единственное, что его спасало, так это небольшой стопарик водки, после которого она как будто притуплялась, а в иные минуты даже казалось, что оставила его совсем. И только когда действие алкоголя проходило, болячки вновь напоминали о себе с новой силой.